– А что, если эта камея была найдена до вашего появления здесь? Когда раскопки велись менее научными способами?
– Это ценный предмет. В те времена изделия из керамики, особенно осколки, могли попасть в отвалы или уйти на сторону. Но не драгоценности. Рабочего, укравшего подобную вещь, отправили бы на виселицу. Это подделка. Сожалею, если разочаровал вас.
Федра протянула руку. У Ардити был такой вид, словно ему не хочется расставаться с камеей, но после небольшой заминки он вложил ее в ладонь Федры.
Ардити бросил взгляд в окно:
– А вот и лорд Эллиот. Надо будет напомнить ему, что только красное вино способно промыть горло от пыли. В Помпеях даже пыль не такая, как в других местах.
Эллиот решил последовать совету Ардити и налегал на красное вино, пока они с Федрой обедали в гостинице в Портиси, где сняли комнаты.
Среди постояльцев было немало англичан. Они жили в роскоши, посещая раскопки и наслаждаясь гостеприимством неаполитанских аристократов, спасавшихся здесь от городской жары.
На сей раз Эллиот снял две комнаты и не стал выдавать Федру за свою жену. Хотя он не встретил в гостинице ни одного знакомого, нельзя было исключить, что кто-нибудь из соотечественников узнает его или Федру Блэр с ее необычной внешностью.
Впрочем, последнее было не столь очевидно. К обеду Федра спустилась в голубом платье. Как она объяснила, это было единственное нормальное платье в ее гардеробе. Кроме того, она уложила волосы в прическу, более модную, чем простой узел, который она носила в Пестуме. Для Федры Блэр трудно было придумать лучшую маскировку, чем выглядеть как все. Эллиот подозревал, что именно этого она и добивалась.
– Ты узнал, что хотел? – поинтересовалась Федра.
– Да, но думаю вернуться туда завтра. – Он действительно много узнал. Ему удалось выбросить Федру из головы и переключиться на его другую страсть. Этому немало способствовала оживленная дискуссия, в которую втянул Эллиота его гид, интересуясь его мнением и оспаривая происхождение некоторых артефактов.
Приятно было снова заняться исследованиями. Он слишком долго пренебрегал ими, очарованный Федрой. Такое произошло с ним впервые, свидетельствуя о власти, которую приобрела над ним эта незаурядная женщина. Сегодня, однако, эта часть его натуры пробудилась ото сна и принялась за дело. Он ушел с раскопок умиротворенный, чувствуя себя в большей степени самим собой, чем когда-либо за последние недели.
– А ты? Полагаю, ты тоже узнала то, что хотела.
– Почему ты так решил?
– Ты приехала сюда с определенной целью, и судьба предоставила тебе возможность задать вопросы человеку, который может ответить на них со знанием дела. Не думаю, что ты упустила шанс.
– Да, я задала ему несколько вопросов. И получила ответы.
– Они касаются мемуаров?
Лицо Федры вытянулось, словно ее огорчило упоминание о мемуарах, и Эллиот вдруг понял, что за последние недели они впервые заговорили о них.
– Моя мать оставила мне камею, найденную, по ее словам, на раскопках Помпеи, – пояснила она. – Но если верить мемуарам отца, это подделка, проданная ей мужчиной, которого он считал ее любовником. Мне необходимо проверить данный факт. От этого зависит стоимость камеи.
– Ты полагаешь, если она окажется поддельной, то можно верить и остальному, что написал твой отец о любовнике твоей матери?
– Да.
– В таком случае я надеюсь, что она настоящая, ради твоего блага.
– К сожалению, синьор Ардити уверен, что это искусная подделка, изготовленная в наше время. Подобные вещицы периодически всплывают на рынке древностей.
Она зачерпнула ложкой мороженое и отправила в рот.
– Матиас назвал мне имена двух мужчин из числа знакомых моей матери, которые занимались торговлей произведениями искусства. Скорее всего, она приобрела эту подделку у одного из них. Хотя, конечно, могли быть и другие. Мой отец пишет о шайке мошенников. Во множественном числе.
– Будет непросто определить, кто это был.
– Как-нибудь справлюсь. Но в данный момент меня интригует другое. Сам Ардити. Почему-то я ему не верю.
– Ты приехала в Помпеи за экспертизой. Показала камею одному из лучших экспертов в мире. Почему же ты ему не веришь?
– Он встревожился, когда увидел камею. И у него есть веские основания для лжи. Если камея была украдена, ответственность лежит на нем. В его интересах утверждать, что ничего не пропало, по крайней мере, за последние двадцать лет.
Эллиот удивленно наблюдал за ней. Федра с такой решимостью искала доказательства, но теперь отвергала их. Возможно, ей не хотелось расставаться с мыслью, что камея представляет ценность, а может, она не хотела признавать, что Артемис одурачили.
– Федра, надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы обвинять Ардити в этом.
– Я не собираюсь никого обвинять. Я хочу узнать правду.
– И в поисках правды ты готова делиться своими подозрениями с каждым встречным? Совсем не обязательно обвинять человека, чтобы опорочить его доброе имя. Достаточно намекнуть.
Федра опустила взгляд, уставившись на остатки мороженого, таявшего в вазочке. Эллиот терпеть не мог, когда она принимала такой вид – словно жена, которая обиделась на мужа и замкнулась в себе.
Впрочем, не совсем. Когда она подняла повлажневшие глаза, в них отразилась мольба: «Не сейчас. У нас еще есть время. Немного времени, прежде чем мы начнем выяснять отношения и ссориться из-за чьих-то добрых имен».
Ее печаль тронула Эллиота. Он сожалел о своих словах и предпочел бы, чтобы в их распоряжении была целая вечность, а не несколько дней.