Эллиот заметил ее взгляд, и его собственный взгляд прояснился, шаг замедлился. В его глазах вспыхнуло желание, скрытое от всех, кроме нее.
Федра откликнулась, как это было всегда. Она представила себе, как встретится с ним случайно, старая и поседевшая, после десятилетий разлуки. Если он посмотрит на нее так, как сейчас, она мигом вспомнит, как сильно она желала его когда-то.
На этот раз Эллиот не стал садиться. Он подошел к ее столу и склонился над ее плечом как ученый, интересующийся работой коллеги. Он был так близко, что Федра чувствовала его тепло.
– Осталось всего несколько страниц, – заметил он.
– Возможно, мне придется просмотреть все снова. Пройдет еще немало времени, прежде чем рукопись будет готова к печати. – Она подняла на него глаза. – Полагаю, теперь вы будете приходить сюда чаще, чтобы уточнить детали для вашей книги.
– Это обычное дело в конце работы.
– В таком случае мы, возможно, встретимся снова, лорд Эллиот.
– Маловероятно. Завтра я уезжаю из Лондона по меньшей мере на неделю. К моему возвращению вы все закончите.
Взгляд Эллиота оставался теплым. И понимающим. Она видела нежность в его глазах. И еще стальной блеск.
– Не затягивайте с этим делом, мисс Блэр. Вы выбрали свой путь, и я не намерен вам мешать. Однако с вашей стороны было бы неразумно надеяться, что я буду вечно придерживаться столь благородных принципов. Должен признаться, мои убеждения существенно поколебались в последнее время.
Это предупреждение, хотя и произнесенное дружелюбным тоном, привело Федру в волнение.
– Я жду, когда разрешатся последние вопросы, касающиеся содержания этой рукописи, – сказала она.
– Все вопросы разрешатся на следующей неделе, если они вообще возникнут. После этого вам придется принять решение. Либо вы пойдете дальше, либо нет. Но не тяните, иначе я усомнюсь в вашей решимости относительно этого и других вопросов. Я слишком хорошо сознаю, не говоря уже о том, что мне об этом постоянно напоминают, что достаточно одного моего слова, чтобы уладить все так, как я бы хотел.
Эллиот подошел к своему столу, положил книгу и собрал бумаги.
– Приятно было пообщаться. Даже слишком приятно. Последние полтора часа я только тем и занимался, что воображал вас на этом столе, полуобнаженную и умоляющую овладеть вами.
Он окинул взглядом заполненное книгами помещение, читателей, углубленных в работу, и серьезных библиотекарей.
– Проклятие, Федра! Я уже никогда не взгляну на эту библиотеку так, как прежде.
Эллиот намеревался отправиться в Суффолк, чтобы посетить Чолгроува, как просил Хейден, однако откладывал поездку по множеству причин. И теперь, катясь в карете по сельской местности, признал, что истинной причиной была Федра.
То, что он отыскал ее в читальном зале, было проявлением слабости и уступкой снедавшей его тоске. Не успела она войти в дверь, как он начал крутиться рядом, упиваясь одним ее присутствием, словно пьяница, давно не прикасавшийся к спиртному.
Даже сознание, что он глупец, не остановило желания стать круглым дураком. Любовь – это ад, и ничего тут не поделаешь.
Мимо проплывали сельские пейзажи, но Эллиот видел не их, а себя с Федрой в будущем. Вот он навещает ее на этой крохотной ферме. Вполне возможно, что она не примет даже обычный набор подарков, которые дарят любовницам. Будут проходить дни и даже недели, когда они вообще не смогут видеться. Не важно, сколько продлится их связь, она никогда не станет частью его жизни, даже если они поклянутся в вечной любви.
Мужчина в нем восставал против подобной перспективы. Как и одурманенный страстью любовник. Возможно, Федра в силу своего воспитания считала подобное положение нормальным, но Эллиот не мог принять его ни умом, ни сердцем.
Хуже того, в его голове зародилось подозрение, что она согласна на такую жизнь отчасти потому, что не хочет связывать себя с ним навеки. Из чего следовало, что он по глупости влюбился в женщину, которая не отвечает ему взаимностью.
Они никогда не говорили о любви. Его оправдывала неопределенность их отношений, но у нее могли быть совсем другие причины.
Карета свернула на боковую дорогу, и мысли Эллиота обратились к предстоящей встрече. Он не ожидал особых сложностей и все же не стремился к ней. В любом случае он не собирался давить на Федру в том, что касалось мемуаров, и менее всего ради графа Чолгроува.
Поместье Чолгроува имело процветающий вид, с плодородными полями и хозяйским домом, содержавшимся в образцовом порядке. Однако, по словам Хейдена, финансы его друга находились не в лучшем состоянии. Долги, доставшиеся ему в наследство, и потери во время недавнего банковского кризиса поставили Чолгроува в весьма сложное финансовое положение, заставлявшее просчитывать каждый шаг.
Граф принял Эллиота в своем кабинете, просторном и хорошо обставленном. Даже если несколько редких томов исчезли с полок, а на стенах недоставало картин, никто бы этого не заметил.
Чолгроув оказался крупным мужчиной атлетического сложения. В молодые годы он вел светский образ жизни, но теперь редко появлялся в Лондоне, а прошлый сезон вообще пропустил.
Они расположились в креслах со спиртным в руках. Глубоко посаженные серые глаза Чолгроува казались непроницаемыми, но его сдержанность, граничившая с настороженностью, выдавала в нем человека, на чьих плечах лежит тяжкое бремя забот.
– Ваш брат предупредил меня о вашем визите, – сказал он. – С вашей стороны было весьма любезно приехать.