На другой день достал металл, согнул мангал и пошло дело, поехало. Шашлыки прожарены хорошо, пиво рекой, еще песни советские подключили и дело раз и пошло. Народ подтянулся и вскоре Сашка уже этих мангалов понаставил с вентиляторами по всем точкам и застолбил это дело. Но ему помог опять, же случай. Сидел и горевал в той же забегаловке, потому, что вьетнамцы тут же ему стали подражать. Перехватывали его инициативу. А как же свое дело шашлычное защищать? Не знал. Вот от того сидел, горевал, да и заработки его резко упали. Уплывала из рук удача.
Потому что уже во многих местах, так как он стали готовить и подавать шашлыки.
А тут в его забегаловку какие-то русские парни зашли. Приезжие, не местные.
Ну, Сашка их угостил от души, своими шашлыками, пивом, а когда они раздобрели, стали его хвалить, то он им о своей беде пожаловался. Мол, эти вьетнамцы перехватили мой бизнес. Даже не знаю, что же мне делать. Ведь я сам до того дошел, как все это готовить с помощью вентилятора, а что теперь делать, не знаю? А те ему, не беда. Сколько процентов отстегнешь, мы дело твое быстро поправим.
Сашка не поскупился и с той поры у него монополия, а потом не только в шашлычном бизнесе, но и во всем остальном. Парни те были стрелки, приехали на разборки. Так, что не они, а Сашка, попал в самое яблочко!
Они искали партнера из местных, а тут Сашка. Они по инстанции, мол, так и так, есть парень и с головой у него все в порядке. Наш, бывший детдомовец и к тому же специалист, по двигателям, и потом местных понимает и уже сам преуспевает. Надо парню помочь!
И помогли. Так что сейчас Сашка у них за старшего и дело свое развернул и все вьетнамцы, как почувствовали за его спиной силу, так теперь, только с ним все дела имеют.
— Ну, а что за дела такие? — Переспрашиваю. — Что за услуги или товар, техника или…
— Или, или, Жорка! Так, давай, наливай. Хватит, хватит!
Выпили, закусили. Я опять начинаю спрашивать, а Андрей мне.
— Живой товар, понимаешь у него и даже очень. У его компаньонов дела и в Москве и в Питере и даже игорный дом в Лас-Вегасе. А там где люди играют, там все соблазны. Вино и женщины.
Так, что когда он тебе говорил, насчет подруги, то он ведь, правду тебе говорил, не болтал. Ты уж поверь! Раз сказал, что для тебя лучшую бабу доставит, так ты так и знай, что так и будет!
— Так, давай еще по чуть-чуть, и будим завязывать. Что-то я разболтался, Жорка!
Опять по пятьдесят и снова закусили. Андрей пьян. Глаза блестят, лезет ко мне и спрашивает.
— Ну и что ты? Какую решил заказать. Их у него тысячи, ты понял! Выбирай, какую хочешь! Я бы тебе посоветовал…
Ну, а дальше уже не интересно мне, опять про баб. А я люблю про авиацию! Вот так!
Сашка опять приезжал, и мы снова встретились.
— Нет, Александр, я к тебе сейчас не пойду. Мне надо мою работу закончить. Раз обещал! Так что ты меня извини, спасибо, за приглашение. Вот закончим работу, тогда и поговорим, если конечно ты сам захочешь.
Но потом все так пошло, что я уже устал, да и Сашка перед нашим отъездом куда-то пропал. А Андрей, его инженер, не дождался меня, сам уехал, с женой и домой. Вот такой у меня расклад получился, но я ему рад. Потому, что, во-первых, совесть чиста перед семьей, а во-вторых, что не связался и потому может быть и жив остался. И не все, так как я поступали. Кое-кто, из окна, в доме, с седьмого этажа. Но так и не научился летать. И хорошо, что я, и не пытался даже! Тем более, что у нас опять беда. Зуб заболел у нашего парня!
Зуб
— Ну, что тут у нас? — Нам переводят, что говорит этот странный врач.
Мишка рот открыл и нелепо сидит в окружении вьетнамских, почти таких же, как и у него, но любопытных открытых ртов.
Врач говорит, но через переводчика. Что он видит причину беспокойства Мишки и готов помочь. Но у него, как видите, дел невпроворот. Вот!
Мы еще поругались перед этим.
— Я же вас просил! Пойдите к врачу и все проверьте! Ну как можно так поступать? Где я тебе врача найду? Ты хоть понимаешь, где ты?
А Мишка с обидой. Мол, с каждым такое может случиться и потом, что же, у них зубы не болят? А раз болят, то их как-то лечат.
— Вот именно. — Говорю. — Их, как-то лечат. А ведь тебя надо лечить не так, как их, а по европейским меркам надо. Ты это, хоть понимаешь?
На второй день обратился за помощью к вьетнамцам. Они сказали, что с радостью проводят нас в госпиталь.
Сели, едем. Действительно заходим вроде бы как в госпиталь. По крайней мере, на регистрации, за стойкой, пять вьетнамок. Уставились на нас и пока им все переводят, стоят и моргают в белых халатах. Выясняется, что есть тут врач и нас проводят к нему.
Вы когда-нибудь бывали у шарлатана? У какого, кого, у самого настоящего! Входим и видим такую картину.
Две лавки, параллельно стоят на расстоянии метра, на них друг, за дружкой сидят вьетнамцы. Причем с одной стороны в одну сторону лицом, на другой лавке в другую. Врач стоит между ними, склонился с щипцами, и тянет изо рта зуб у бедолаги. Остальные сидят тут же с босыми ногами, с ужасом глядят на бедолагу, но ждут своей очереди.
Мы немеем от этой картины. Врач, не обращая на нас, ни какого внимание, хватает этими же окровавленными щипцами зуб у следующей жертвы, но теперь с другой стороны. Жертва схватилась руками за лавку и мычит. Остальные сидят и по-прежнему обреченно молчат.
Наконец это мастер-ломастер, отрывается. Прошу его пройти с нами и в его кабинет, где Мишку нашего подробнее осмотреть. Он прошлепал за нами босыми ногами. Зашли и сели. Он Мишку осмотрел и что-то говорит. Мол, надо лечить и пусть пациент подождет, они займутся им, и начнут, как переводчик нам говорит, дырку делать, сверлить. Но Мишка попятился задом, задом и к выходу! А я следом, к недоумению шарлатана.
— Ну, что? — Говорю. — Пролечили? Как ты там говорил? Что, мол, их как-то ведь лечат. Так, ты говорил? И что? Так и уже не болит? Или? Ну, хорошо, будем искать альтернативу.
Потом, мы того Мишку, отправляем в Сайгон. И он там целую неделю жил в семье у врача, за наш счет и все это время ему там этот зуб лечили! Прямо, скажем, обошелся нам тот зуб, как целая челюсть!
На знамя, равняйсь!
— Полк! На знамя равняйсь, смирно!
Так или как-то так же прозвучала команда перед строем вьетнамского вертолетного полка, что располагался в Вунг Тау, Южном Вьетнаме. Полк работал, служил, но уже почти все время для гражданских целей. Ему поручали перевозки грузов, мирных островитян и сотрудников нефтедобывающей компании Вьетсовпетро.
По моим прикидкам и сейчас Вьетнамцы нам утирали нос своим бережным и рачительным подходом к народному добру и армии. И поэтому к нашему приезду весь полк, что стоял в строю с подъемом и радостью слушал приказ о демобилизации. И не было того, как это было у нас. Когда ребята, всю жизнь посветившие армии запросто, по злому умыслу, просто как котят, выбрасывали на улицу. Нет, у вьетнамцев все происходило не так! Все по-умному и по-человечески, по-хорошему.
После зачтения приказа, тут же зачитывают решение правительства о том, что вертолетный полк теперь в полном составе и со всеми вертолетами становится авиационной компанией и что они, как и раньше, все вместе, так и будут летать, перевозить пассажиров и грузы, но только теперь уже как цивильная компания. При этом командир полка стал начальником авиакомпании, а все командиры вертолетов, стали командирами экипажей со своими товарищами и подчиненными. Пока мы, немея от такого известия, все никак не могли опомниться, то они разбежались и уже через полчаса выстроились снова. И опять под знаменем, но только с новым названием и все они стояли счастливые в строю среди своих товарищей, и уже все в красивой форме летчиков гражданских. Вот как, оказывается, поступали руководители, когда о людях, а не о своих прибылях думали! Кстати, нефтеперерабатывающая компания Вьетсовпетрол, являясь совместным предприятием, на протяжении многих лет оказалась самой прибыльной из всех, когда-либо созданных совместных компаний, как для нас, так и для Вьетнамцев.