Получается, я ему не женой была, а игрушкой, забавой для души и тела? Понятно, что не со зла он это, а от любви, но нельзя же так с живым человеком! Я бы с ним сама собой, такой, какая есть сейчас, никогда не стала бы, только тенью его…
А вот Андрей совсем не так относится. Зачем ему девчонка восторженная, что только вокруг него прыгала бы, щебетала да в глаза заглядывала? Ему жена нужна не та, что с него глаз не сводит, а та, что с ним в одну сторону смотрит, вот! Ох ты, Господи! Смотреть, как Анна, я пока еще не умею, не всегда знаю, какая сторона – та, но научусь. Встреться мы раньше, пожалуй, и не случилось бы ничего. А сейчас не поймешь: я ли Андрея увидеть смогла, потому что меняться стала, или он меня другой и не заметил бы?
Я же, когда к родителям вернулась, по-прежнему только о себе заботилась: в горе своем великом ничего вокруг не видела и видеть не хотела, дурища! А надо! Вон, Анне в крепости до всего дело есть, так потому она и боярыня, и что бы ни случилось, ей некогда руки заламывать да слезы лить: на ней все держится, и на нее все смотрят.
Зато потом, когда пришла настоящая беда и пришлось бежать, мне уже не до страданий стало. Хороша бы я была, коли тогда, так же как после гибели Фомы, вместо того, чтобы сестренок спасать, от всего отрешилась, себя жалеть принялась – а ведь забот побольше, чем в первый раз, свалилось! Но ведь справилась же! И сейчас тоже справлюсь!
Наверно, я оттого и блажила, что до того настоящей беды не знала? И пока меня, как кутенка неразумного, из-под теплого бока не вышвырнули да мордой не ткнули, и мысли такие не приходили. Кабы вся моя беспечная жизнь не сгорела вместе с нашим подворьем, кабы не пришлось мне не только за себя, а за сестренок отвечать и их спасать, так и прожила бы всю жизнь дура дурой».
Арина встряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и подняла глаза. Стешка с Фенькой, хоть и сами видели все, о чем рассказывал Андрею Дударик, сейчас, слушая его, притихли. Старшая наморщила лоб и пыталась что-то соображать, а младшая просто глазенками хлопала, раскрыв рот: в чужих устах знакомые события казались чуть ли не сказочными. Арина улыбнулась, глядя на них, и сама себя одернула:
«Да чего уж теперь о прошлом горевать – не изменишь ничего. Мне сейчас по-настоящему взрослеть приходится, и быстро. Вот ради них! То-то за все годы после бабкиной смерти из ее науки столько не вспомнилось, сколько за этот месяц! Даже то, что забылось вроде бы напрочь. А все потому, что чужим умом и опытом не проживешь – своего набираться пора. И давно пора – третий десяток пошел!»
Какими путями Корней проведал о повороте в лечении своего родича, Арина даже думать не хотела, но вскоре после памятного бабьего бдения старший Лисовин самолично явился навестить Андрея. Да не один, а с Аристархом.
О том, какие гости к ним пожаловали, молодую хозяйку предупредила запыхавшаяся девка-холопка, чуть не бегом ворвавшаяся в горницу, так что Арина успела выйти навстречу и спуститься с высокого крыльца, чтобы поклониться старшим, как положено, во дворе.
Трепет, который она испытывала перед грозным старостой с памятного дня знакомства, никуда не делся, но сейчас его приезд сочла добрым знаком: значит, помнит об Андрее, беспокоится. И к ней Аристарх в этот раз совсем иначе обратился. Нет, ничего особенного не сказал, только поздоровался, отвечая на приветствие, но ей показалось, что взглянул с одобрением. А глава рода и вовсе заговорил почти ласково:
– Кхе… Ну что, полегчало Андрюхе?
– Слава богу, полегчало, Корней Агеич, спасибо Настене с Юлией.
– Настена, значит? Ну-ну… – непонятно хмыкнул Корней и обернулся к Аристарху. – Во, Репейка, слыхал? А ты говорил!
– Это ты говорил. Я-то сразу тогда понял… Ну что? Долго тут стоять будем? Идем! А ты… – взглянул на хозяйку староста, замялся, вспоминая ее имя, – Арина… Ты баба вроде разумная, так что тут пока посиди и не пускай никого. Понадобится что – сами позовем.
И два немолодых мужа неспешно поднялись по ступенькам. Арина шикнула на куньевских баб, высыпавших навстречу гостям:
– Чего встали? Дел нет? Идите-идите, – а сама опустилась на тщательно выскобленную и вкусно пахнувшую свежим деревом нижнюю ступеньку новенького крыльца, нагретую солнцем, отчаянно добирающим последние летние деньки.
«Просто так, навестить пришли или?.. Нет, просто так воевода один бы приехал, а если вдвоем со старостой, значит, по делу. И дело, похоже, неотложное, раз не стали ждать, пока Андрей поправится. Аристарх вон какой озабоченный! Виду не подает, но я же чувствую… Что ж там у них за разговор, если меня тут сторожить поставили?»