-Зоя, ты спишь?- хриплым шепотом спросил парень. Промолчала, потому что в горле возник какой-то спазм, не давший мне заговорить, и еще потому что испугалась, что Громов поймет, в каком я состоянии из-за него. Тим шумно втянул воздух, зарывшись носом в мои волосы.
- О, Боже,- выдохнул он и быстро убрался из палатки. Через некоторое время я услышала плеск воды. Рядом мирно похрапывал дядя Ваня и не подозревавший о страстях, бушующих за его спиной. Надо постараться уснуть, пока Тим не вернулся, потому как рядом с ним это сделать будет проблематично. Однако возбуждённый мозг отказывался отключаться. Чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о бывшем однокласснике, я принялась воспроизводить в памяти события прошедшего дня.
Воспоминание о нападении медведя мигом сняло весь сексуальный настрой. Я словно заново переживала момент атаки зверя, ощущая, как напрягаются мышцы моих конечностей. Тьфу ты, то одно, то другое - то плотское желание, то страх. Невыносимо. Постаралась переключиться на более поздние события: в памяти всплыло наше поспешное бегство от вертолета под покров леса, Громов, скачущий с горячим котелком в руках, дядя Ваня, резво прыгающий на костылях... Сейчас, когда опасность уже миновала, стало смешно - и мои губы невольно растянулись в улыбке. Потом вспомнился сам вертолет, который приземлился на той полянке, где мужская часть нашей компании делала плот. Громов тогда схватился за голову:
- Там же плот недалеко, сейчас найдут. А там уже сообразят, что это не природное явление.
Да, трудно представить, к примеру, медведя, связывающего бревна, чтоб на другой берег можно было переправиться, шкуру не замочив. Память услужливо подкинула испытанное мной в тот момент ощущение беспомощности от осознания, что выбора у нас нет - судьбой все решено за нас - нам оставалось лишь подготовиться к встрече. Путем недолгих, но жарких дебатов, мы решили, что Громов и я лезем со своими рюкзаками на деревья повыше, только не далеко (вдруг дяде Ване помощь понадобится), а последний остается на земле, рядом с местом браконьерства и приготовления пищи. Ему нужно было убедить тех, кто прилетел, что нас он не нашел и после катастрофы не видел. До сих пор не знаю, что он там сочинял, пока ожидал поисковиков, но времени придумать что-то вразумительное совместными усилиями у нас не было.
Сна все еще не было ни в одном глазу, зато вереница событий этого насыщенного дня продолжала мелькать красочными картинками. Вспомнилось, как я сидела на толстой ветке старой ольхи, округлые с зубчатым краем листья которой хорошо маскировали меня от лишних глаз. Громов со своим карабином взобрался на соседнюю ветку, наши рюкзаки мы замаскировали в зарослях близ растущих кустов. В-общем, приготовились к встрече. Дядя Ваня сидел возле присыпанного галькой костра, пек в горячих углях сладковатые крахмалистые корневища тростника, которые он вырвал из рыхлой земли у воды. Нам было хорошо видно летчика, а он утверждал, что нас с земли не видно при беглом осмотре. Конечно, если знать, где мы сидим и хорошенько приглядеться... Но мы надеялись на лучшее.
Нашим надеждам суждено было сбыться. Нашел дядю Ваню его друг-коллега Алибек Рустамович Умаров. Из его рассказа мы поняли, что действительно что-то происходит у них на работе. Во-первых, в момент крушения, когда дядя Ваня передавал координаты, Алибек Рустамович как раз был в диспетчерской, слышал разговор, видел, как диспетчер записал их на отдельный листочек.
- Я в тот момент с листом назначения заходил, уточнить: эта новенькая опять что-то навертела там, не разберешь. И когда уже научится?-вспомнился хрипловатый голос Алибека Рустамовича, его выговор с легким кавказским акцентом. - А там как раз курица эта записывала координаты, что ты ей кричал, на листочек отдельный. Я в открытых дверях стоял, она меня не видела, еще хотел ей крикнуть, что не туда пишет - потеряется же, но тут какой-то мужик из кресла встал, забрал листок со стола, ей что-то стал говорить тихо так, угрожающе. Я понял, что дело нечисто, обратно за стенку завернул. Дождался, когда взрыв прозвучал, и убрался оттуда, пока живой. Ну не просто так же мужик там стоял, контролировал как будто. Подумал я, подумал и решил ничего никому не говорить: говорливых у нас еще в девяностых ликвидировали. И когда не те координаты МЧС-никам сказали,тоже промолчал. Сам запомнил, вот, как подвернулась возможность, прилетел посмотреть. Там сейчас Максимовна в диспетчерской, сдать не должна: жена все-таки, - усмехнулся Умаров. Потом улыбнулся широко, обхватил дядю Ваню за плечи, встряхнул: