Последнее, что я увидела перед тем, как провалиться в крепкий сон, был затянутый дымом горизонт, окрашенный в багрово-алый цвет от лучей восходящего солнца.
Когда я открыла глаза, то первое, что увидела, было все то же солнце, только уже выглядело он как белый круг в бледно-желтом ореоле лучей на фоне дымного неба. Ветер переменился, нес клочья дыма с той стороны, куда пожар ушел. Голова болела, хотелось пить. Наверное, надышалась продуктами горения, вот и чувствую себя так паршиво. Приподняла гудящую голову, огляделась. Мои спутники еще спали. С тихим оханьем я села, в висках запульсировала боль. Сейчас бы хоть глоточек свежего воздуха, без примеси угарного газа и удушающего запаха гари! Кстати, о глотках: я полезла в свой рюкзак, достала наполовину наполненную пластиковую бутылочку с водой и припала к живительной влаге. О-о-о, какое блаженство! Теплая вода смочила горло и пересохшие губы, потекла в рот, утоляя жажду. С трудом заставила себя остановиться, чтобы не выпить все: неизвестно, когда удасться еще пополнить запасы. Теперь захотелось в туалет, а спрятаться было негде. Не хотелось бы, чтобы первым, что увидят мужчины при пробуждении, была моя голая задница.
Тут проснулся дядя Ваня, сел, хотел, видимо, откашляться, но получилось какое-то хриплое карканье. Да, наверное, тоже в горле пересохло. Я протянула ему заветную бутылочку. Он принял, благодарно кивнул, отпил немного и вернул мне. Экономит. Лицо летчика было опухшим, да и мое - я чувствовала по набрякшим векам - тоже. Если еще и Громов таким проснется, то точно будет утро в китайской деревне.
Поручив дяде Ване блюсти мою нравственность, поскакала за ближайший упавший горелый ствол справлять нужду.
Когда вернулась, Тим тоже проснулся и утолял жажду из своей бутылки. Глянул на меня. Ну точно Китай!
- Доброе утро, спасительница!
- Доброе, наверное, раз мы живые и относительно здоровые. Только почему спасительница?
-Разбудила нас вовремя, а то неизвестно еще как сложилось бы все.
-Да, слава Богу, что я не спала,- я тоже представила себе возможные последствия, если б мы спали и содрогнулась. Не зря, все-таки предчувствие меня мучило.
-Что теперь делать будем, молодежь?
-А что еще остается? Дальше идти. Не знаю, спасли ли поселок, но на месте сидеть уж точно не вариант.
-Согласна. Только сначала рану Вашу осмотрю, а то мало ли что.
Возражений не было. Поэтому, осмотрев рану, которая выглядела лучше, чем я предполагала, обработав ее банеоцином, я наложила новую повязку.
Захотелось есть. На наше счастье, в реке торчали не догоревшие стебли настоящего камыша. Громов мне за ним лезть не разрешил, сам скинул штаны и полез, пока я занималась раной пилота, поэтому, к тому времени, как я закончила, нас ждали по паре отличных промытых и чищеных сладких корневищ. Перекусив дарами природы, мы переоделись в уже высохшие вещи и отправились в путь. Решили, что дядя Ваня поплывет на плоту, повезет наши вещи, а мы с Тимом пойдем вдоль берега. Деваться нам было некуда: всё равно нужно было идти на юг в надежде, что деревня все-таки уцелела. То, что ветер доносил меньше дыма, обнадеживало.
Пока раненый устраивался на плоту, Громов покопался в своем рюкзаке и вытащил небольшую складную удочку. Я удивилась. Сильно удивилась.
-Громов, ты почему молчал, что у тебя есть удочка?! Я, как идиотка, по уши в грязи лягушек ловлю, а у тебя все это время удочка в рюкзаке лежала! Нет, ну надо же, а?- возмутилась я.
- Так кто ж знал, что ты лягушек наловишь? Да и не до рыбалки как-то было: все в бегах, когда тут рыбу ловить? К тому же на скорости. А сегодня можно попробовать, всё равно деваться некуда, а вдруг что поймается?
- И что, мы сырую рыбу будем есть? А как же паразиты?
-Можно нарезать на маленькие кусочки и провялить на плоту. Солнце есть, днем жарко, как раз, если поймается, то к вечеру можно будет поесть. Или у тебя есть другие варианты?- поднял одну бровь Тим. Вариантов не было, поэтому я покачала головой и набрала в платиковую бутылку воды, чтобы положить на плот - от солнечных лучей она обеззаразиться и вечером тоже можно будет попить. Отсутствие сырья для костра, чтобы провести термическую обработку пищи и прокипятить воду, заставляло идти на крайние меры.