Проснулась я уже утром, от встающего солнца. Раньше оно выплывало из-за деревьев, пробиваясь сначала лучами через кроны исполинов, но после пожара оно уже смело освещало черную землю, щедро поливая теплом остывшую за ночь поверхность. Наш импровизированный очаг тоже был холодным, не вился над ним дымок, просто мертвый кусок обугленной древесной плоти.
С сожалением вздохнув, я поняла, что горячего завтрака не получится, да, по всей видимости, и ужина тоже, как и обеда: вряд ли мы сумеем добраться до цивилизации или хотя бы до не сгоревшего леса за один день. Нам еще повезло, что вчера получилось запечь всю рыбу, что наловил дядя Ваня, а наловил он два полных котелка, сидел до самых сумерек, когда рыба уже клевать перестала. Мы с Тимом потрошили улов и засовывали в дымящийся ствол. Так что на этот день едой мы были обеспечены точно, а если поэкономим, то и на следующий хватит.
За такими размышлениями я сначала не заметила, что мне в бедро довольно недвусмысленно упирается...эээ...ммм... В-общем, я могла бы подумать, что Тимофей засунул себе в штаны палку, чтобы меня подразнить, если б не ощущала некоторую упругость и мягкость, несвойственные куску дерева или рукоятке ножа. Мои щеки вспыхнули жаром смущения и я затаила дыхание, чтобы не выдать своего состояния. Тем временем парень осторожно обнял меня за талию и придвинулся ближе, дыхание его сбилось, он втянул носом воздух и выдохнул сквозь зубы. Меня охватила растерянность. Еще ни разу я не оказывалась в такой пикантной ситуации и не знала, как себя повести: обозначить свое бодрствование или притворяться дальше, что сплю. Долго думать мне не пришлось, потому что Тим вдруг задрожал, несколько раз содрогнулся, выдохнул, коротко шепотом ругнулся и вскочил. Судя по хрусту угольков и шуршанию гальки - побежал в сторону реки. И что вот это сейчас было?
Только сейчас осознала, что лежала на спальниках, а рядом похрапывал дядя Ваня. Видимо, мужчины соорудили нам постель и уложили спящую меня. М-да, так я вырубалась, наверное, только в детстве.
Зов природы побудил меня все-таки подняться с нашего ложа. В реке рассекал гладь воды Громов, одежда которого кучкой валялась на берегу. Пока он был занят, а дядя Ваня спал, я юркнула за валяющийся огромный сгоревший ствол, в ширину который достигал середины бедра, и в скрюченном положении управилась. Теперь надо было умыться, но для этого придется идти к реке, а мне этого не хотелось, потому что там водными процедурами занимался Тим. Ну не знала я, как теперь себя с ним вести. Было стыдно. Как вспомню пробуждение, так всю жаром обдает.
Хотя, чего это мне должно быть стыдно? Это ж не я об него причинным местом терлась! Поэтому, решив вести себя как ни в чем не бывало, я пошла к воде. И именно этот момент выбрал Громов, чтобы выходить на берег. Причем смотрел мне при этом прямо в глаза, а его тело постепенно показывалось над поверхностью, прозрачные струйки воды стекали, обрисовывая рельеф скульптурно вылепленного торса, бежали ниже, теряясь в темной дорожке волос на животе, которая вела к... Я споткнулась и оторвала взгляд от совершенно обнаженного, как оказалось, парня. И мне десять минут назад казалось, что мои щеки горели от воспоминаний? Это они так, просто разогревались. Теперь я чувствовала, что все лицо полыхает от смущения, а в груди дыханье перехватило. Что он творит?
От растерянности осталась стоять там, где споткнулась, не смея поднять глаз. Услышала лишь нервный смешок Тима, потом в поле зрения появились босые ноги парня, по счастью уже одетые в камуфляжные штаны. Плеча коснулись длинные пальцы Тимофея, скользнули ниже и переплелись с моими.
- Зой,- тихо позвал меня Громов. Куда подевалось мое спокойствие и хладнокровие? Я не могла себя заставить поднять глаза на источник моего смятения в лице одной наглой человеческой особи мужеского пола. Эта особь потянула меня за руку:
-Зоя, ну прости, а? Не знаю, что нашло на меня.
Я упрямо молчала, и вовсе не потому что обиделась, просто ощутила, как пересохло горло, а каркать как ворона в мои планы не входило, поэтому просто кивнула, сглотнула и облизала сухие губы.