Расположившись неподалеку за поваленным деревом, я приложила палец к губам полезшему целоваться Громову, распаленному от моей уступчивости.
- Подожди, мне нужно кое-что сказать. Это серьезно и важно,- глядя в удивленные глаза, твердо сказала я. Тим, не переставая меня обнимать, кивнул, с легкой улыбкой прошептав:
- У тебя никого не было?
И в кого же он такой догадливый?
- Дело не в этом. Вернее, не только в этом.
- У тебя...ну, эти...женские дни?
- Просто послушай, ладно?
- Хорошо.
Я глубоко вздохнула, пытаясь унять начавшую меня бить нервную дрожь, и начала:
- Тим, ты вообще как, в Бога веришь?
Если он и удивился, то вида не подал.
- Как тебе сказать. Скорее да, чем нет. А при чём...?
- Это как раз и при том,- перебила я его. - Дело в том, что я верю. Сильно верю. Вот как в Библии пишется, так и верю. Понимаешь?
- Кажется, да. То есть, до свадьбы ни-ни?
Я кивнула.
- Да, а тут как-то не наблюдается выездной регистрации брака с работником ЗАГСа, ну и священнослужителя для венчания тоже.
- Но ты же меня хочешь,- утвердительно произнес Тим.
- Хочу,- ощущая, как начали гореть щеки, признала я. - Но для меня не это имеет значение.
Пауза. Недолгая, однако от этого не менее томительная.
- Но я боюсь жениться,- как-то потерянно выговорил парень. - Это ж ответственность такая... и каждый день с одной и той же женщиной просыпаться...
Тим осекся и кинул взгляд в мою сторону. Да-а, в его жизни была только одна любовь-женщины. Остро кольнуло разочарование, но я не подала виду, что меня задели его слова:
- Вот и вспомни об этом, когда твой ... эээ ... дружок вновь восстанет. Почему-то мне кажется, что это охладит его пыл. А жениться тебе никто и не предлагает,- я похлопала его по плечу, поднимаясь на ноги и пошла в палатку. Пусть побудет один, подумает. Ему полезно.
*******
За завтраком Тимофей был непривычно тих и старался держать руки при себе. С одной стороны это радовало- наконец можно было расслабиться и не мучиться от ощущений, которые он во мне вызывал, а с другой... Такое чувство, словно я его жениться на мне попросила, а он отказал, хотя на самом деле просто объяснила ему бесперспективность его поползновений. Однако реакция парня меня обескуражила. Неприятно осознавать, что интерес ко мне был вызван лишь сексуальным голодом да избытком тестостерона.
Вдобавок ко всем переживаниям у меня начал болеть низ живота, сигнализируя о скором ежемесячном недомогании. Не хватало еще ходить по лесу с запахом крови, собирая всех окрестных хищников. Да и средств гигиены подходящих не было с собой - все-таки поездка планировалась на три дня, а прошла уже неделя, как мы тут тайгу покоряем. Я стала перебирать в уме, что же можно пустить на тряпки. Единственное, что подходило - это белая футболка, в которой я спала. Осталось только предварительно ее выстирать. Поэтому, покончив с нехитрой едой в виде все тех же запеченных корешков, я решила озаботиться средством для стирки.
Для начала попросила Громова настрогать дровишек своим ножом, потом освободила и вымыла наш котелок, набрала золы, которой тут было валом, залила водой и довела до кипения. Мужчины, которым я объяснила свои манипуляции, согласились подождать с отплытием, ну, и естественно пытались подсунуть мне особо грязные предметы своего облачения. Так к моей футболке и штанам прибавились еще дяди Ванины брюки и форменная рубашка, да Тимкина футболка.Пока это были вещи, которые нуждались в стирке больше всего. Остальное по мере необходимости.
Пока я кипятила воду, спутники мои свернули лагерь и перенесли вещи на плот. Наконец, мы отплыли от берега, и я, подождав, пока настоится зола, превращаясь в щелок, процедила в наши миски и принялась за стирку. Сначала замочила в котелке вещи, подождала с полчасика и стала работать ручками. Солнышко весело припекало, работа спорилась, дядя Ваня взялся за удочку, Тимофей пытался рулить, я выполаскивала в реке вещи, пытаясь не свалиться и с ужасом ожидала, когда, когда уже начнется. Эта назойливая мысль вытеснила из моей головы все другие, что позволило мне уже не обращать внимания на поведение Громова, возвращая линию поведения с ним в докатастрофную колею.
Вещи отстирались неплохо, я даже не ожидала. Разложив их на более-менее чистом куске парашюта, расстеленном на плоту, полюбовалась на дело рук своих и приняла благодарности от моих спутников. Всё же в грязных вещах ходить очень неприятно. Теперь дядя Ваня щеголял в своих семейных трусах, потому как вещей переодеть у него не было, а Громовские спортивки на него не налезли. Днем стало жарковато, поэтому никто не мерз, комаров и клещей можно было теперь не опасаться- вряд ли хоть какая-то особь выжила в этом огненном море.
К обеду я уже наслаждалась припекающим солнышком, урчащим от голода животом и радующим душу пейзажем: видно было, что пожар здесь не так свирепствовал, деревья были уже не полностью обгоревшими, большинство стояли, шелестя уцелевшими листьями на верхушках.