-Громов, прекрати меня лапать!
Голос прозвучал хрипло. Тимофей поднял на меня потемневшие глаза, откашлялся и странно низким голосом произнес:
-Поленова, я тебя не лапаю, а произвожу осмотр тебя на предмет повреждений.
-Я же тебе сказала, что нет у меня никаких повреждений!
-Мало ли, может тебя еще от прыжка не отпустило,-Громов встал и протянул мне руку.-Поднимайся тогда, раз у тебя травм нету, надо пилота нашего искать, может, он успел покинуть вертолет до взрыва.
Я подозрительно на него посмотрела, но от помощи не отказалась.
-Пойдем по траектории полета этой посудины,-помогая мне одеть рюкзак, скомандовал бывший одноклассник. Резон в его словах был, поэтому я без возражений кивнула. Потом вспомнила про крупы:
-А пакета ты там рядом с рюкзаком не обнаружил?
-Обнаружил и даже с собой захватил,- отозвался шагавший впереди парень.-Пошевеливайся давай.
-Да иду я, иду,-огрызнулась я. - Грубияном был, грубияном и остался.
-Ну, ты и сама-то не образец вежливости.
-Это ты виноват, если б ты не грубил, я бы так с тобой не разговаривала.
-Хорошо, давай договоримся: будем вежливы друг с другом, а кто первый нагрубит, тот должен поцелуй,-Громова настолько вдохновила эта мысль, что он даже остановился и обернулся ко мне.
-Слушай, Тимофей, тебе не стыдно,а? Нам дядю Ваню искать надо, а ты тут все о поцелуях,-я прошла мимо него. Он зашагал рядом со мной:
-Одно другому не мешает. Ну так что? Мы здесь неизвестно сколько пробудем, поэтому нам надо подружиться. Объявим дни вежливости. А поцелуи для стимула.
-Лично меня твои поцелуи совсем не стимулируют.
-Ну хорошо, тогда что?
Я призадумалась.
-Хорошо, тебе в качестве стимула оставляем поцелуй, в смысле, если я нагрублю -то целую тебя, а если ты мне - исполнишь любое мое желание, в пределах приличий, конечно.
-Можно и без пределов приличий, я согласен,-понизив голос, отозвался Громов.
Я вздохнула. Горбатого могила исправит.
-Тимочка, посвисти в свисток, будь лаской, может, дядя Ваня отзовется,-приторным голоском попросила я. А что, ни одного грубого слова не сказала, наоборот, все нежные да ласковые.
Парень ухмыльнулся:
-Давно бы так, Зоенька. Глядишь, и отношения по другому бы сложились, - ответить ему мне не дал пронзительный свист.
М-да, свистну, а в ответ - тишина. Я заволновалась: все-таки дядя Ваня еще папиным другом был, они вместе летали. Видимо, Громов проникся серьезностью ситуации и замолчал. Так мы шли, прислушиваясь и время от времени дуя в свисток. Наконец послышался вдалеке мужской крик, и я с облегчением вздохнула.
Урок второй. Первая помощь.
-Ну что ты смотришь, шей давай. Или ждешь, что оно само зарастет?
-Было бы неплохо,-вздохнула я, минуты три уже как гипнотизируя рану на бедре дяди Вани.Рана была страшная, рваная, из нее постоянно текла кровь. Без штопки не обойтись. Только никак рука не поднималась. Хотя рану я уже обработала перекисью, осмотрела на предмет наличия всяких инородных предметов и даже вколола лидокаин, который у меня каким-то чудом оказался в аптечке.
-У вас точно обезболилось?-в пятый раз спросила я.
-Точно, точно. Зоя, начинай уже, а то такими темпами действие лекарства закончится,-это уже дядя Ваня.
-Тим, а может...
-Я же уже сказал, что не умею, а ты как раз крестиком вышиваешь, вот твои умения и пригодятся,-перебил тот меня. Я вздохнула, еще раз брызнула спиртовым раствором на руки, снова обтерла края раны от крови пропитанным этанолом кусочком бинта и вынула из стаканчика со спиртом иголку с продетой в нее шелковой ниткой.
-Ладно, Тим, руки обработай, ассистировать будешь, - и воткнула иглу в кожу. Иголка оказалась острой, легко вошла. Шила я медленно, завязывая узелки на каждом стежке, нитки Громов отрезал протертыми спиртом ножницами, стараясь придерживать края раны, чтобы не расходились. Иголка была в крови и норовила выскользнуть из пальцев, что доставляло дополнительные неудобства. Но наконец с шитьем было покончено.