Теперь о том, чего вправе мы ждать от этой жидкости, когда проблема с её получением будет решена. Следует иметь в виду, что сам Кох никогда не утверждал, будто его препарат убивает туберкулёзную палочку. Совсем наоборот, на неё он не действует, уничтожая лишь низшие формы живой ткани, в которых обитает бацилла.
В тех случаях, когда ткань отшелушивается (при волчанке) или выделяется с мокротой (при чахотке) и при этом содержит в себе всю инфекцию, находящуюся в организме, можно действительно надеяться на полное излечение. Однако, принимая во внимание число и микроскопические размеры этих опаснейших микробов, а также способность их помимо органов поражать лимфатические узлы, можно утверждать, что полностью вывести инфекцию из организма таким способом можно будет лишь в исключительных случаях. По отсутствию реакции на инъекцию можно судить о том лишь, что из организма выведена вся туберкулёзная ткань, но в какой степени он очистился от бацилл, узнать невозможно. Оставшиеся бациллы, несомненно, образуют новую туберкулёзную ткань, которая в свою очередь может быть уничтожена дополнительным курсом инъекций. Увы, очевидно, что очень скоро болезнетворные микробы выработают иммунитет против вводимого раствора, и рано или поздно наступит момент, когда непрерывно нарождающаяся поражённая ткань перестанет реагировать на препарат, в каких бы дозах он ни вводился. В этом и состоит огромная разница между методом Коха и вакцинированием оспы. Прививка (по крайней мере, на какое-то время) даёт окончательный результат, а противотуберкулёзная жидкость даже не затрагивает корней болезни. Простейшей аналогией тут может служить поведение человека, который, каждое утро убирая крысиный помёт, надеется таким образом уничтожить грызунов в доме. Профессор Кох и сам признаёт, что его метод не действует на бациллы, и прошло ещё слишком мало времени, чтобы можно было судить, в какой степени их остаточное присутствие в организме способно вернуть его к прежнему состоянию. Есть, однако, все основания опасаться, что описанный мною исход более чем вероятен.
Другое (хотя и не столь веское) возражение касается того факта, что процесс отторжения ткани пробуждает все туберкулёзные процессы, пребывавшие до этого в спячке. В одном из наблюдавшихся мною случаев от инъекции, целью которой было излечение поражённого туберкулёзом сустава, вскрылась язва глазной роговицы, зажившая лет двадцать назад — теперь только выяснилось, что и она была вызвана палочкой. Наверное, в конечном итоге инъекция благотворно скажется и на состоянии глаза, но пациент, в организме которого все застарелые недуги просыпаются разом, оказывается перед лицом серьёзного испытания. Стоит добавить, что температура тела от инъекции в некоторых случаях поднимается до 41 градуса, из-за чего препарат нельзя вводить ослабленному больному.
Таковы слабые стороны метода. По мере накопления нового опыта могут обнаружиться и другие. С другой стороны, у новой системы (знаменующей начало качественно нового пути развития медицины) есть и многочисленные достоинства, в частности диагностические. Поскольку реагирует на инъекцию лишь туберкулёзная ткань, в сомнительных случаях одного укола достаточно, чтобы выявить волчанку, чахотку, золотуху — любую из многочисленных туберкулёзных форм. Уже одно это позволяет нам признать метод Коха важнейшим вкладом в развитие медицинской науки.
Волчанка и болезни суставов (золотушного характера), несомненно, излечиваются легче всего, но сам Кох не решается точно сказать, насколько окончательным может быть этот успех. Опять-таки при чахотке в начальной стадии инъекция значительно улучшает состояние больного. Но после того, как образовались каверны, признаёт сам Кох, без хирургического вмешательства не обойтись — то есть речь идёт о серьёзной и обширной операции.
Что бы ни говорили мы о системе лечения, не может быть двух мнений относительно личности самого этого человека. С замечательной (но весьма характерной) скромностью предоставив коллегам разъяснять публике его взгляды, Кох скрылся от посторонних глаз за стенами своей лаборатории, и я по своему опыту могу утверждать, что приезжему врачу не стоит надеяться повидать в Берлине человека, знакомства с которым он желал бы больше всего на свете. Надеюсь, эти заметки доставят практическую пользу тем из Ваших читателей, у кого есть личные причины интересоваться тем, что думают в самом Берлине о произведённом здесь недавно открытии.
Примите мои искренние заверения в совершенном почтении.