Наблюдая за реакцией новобранцев, полковник Дэвидсон довольно ухмыльнулся.
- Вот как-то так, - подытожил полковник, пожимая плечами, - Ну, а теперь у вас есть шанс почувствовать себя летучими гусарами. Следуйте за мной, кадеты.
Он вдруг шагнул к краю, присел и скрылся за гранью обрыва. Наиболее смелые и любопытные из новичков, пойдя следом, обнаружили ведущую вниз крутую лесенку, вырубленную в склоне.
- За мной! - повелительно крикнул Дэвидсон снизу.
Кадеты начали спускаться. Арт, последовавший за остальными, был, мягко говоря, не в восторге от этой затеи: лестница была узкой и без перил, а пустота вокруг так и манила упасть вниз. К счастью, спуск был недолгим и закончился на полукруглой площадке одного из нижних уступов скалы. Тут Арта поджидало новое испытание. Узкий, но совершенно бездонный и уже окутанный темнотой провал отделял площадку от другой такой же на склоне соседнего утеса. Дэвидсон стоял на краю, указывая рукой в направлении этого малоприятного для взгляда места.
- Это традиция еще со времен основания нашего полка, - сказал он, - Каждый, кто начинает обучение, оставляет свое имя на склоне той скалы. Порода там мягкая, достаточно взять в руки острый камешек, чтобы процарапать нужные буквы. Сегодня там появятся ваши имена, кадеты. Ну, вперед.
Уверенным сильным движением полковник оттолкнулся от края и перемахнул на другую сторону пропасти. Ступив на соседнюю площадку, он поманил кадетов рукой. Один из них, высокий и плечистый молодой человек, разбежавшись, перепрыгнул через пропасть вслед за Дэвидсоном. Подойдя к отвесному склону скалы, юноша поднял с земли камень и стал выцарапывать им свое имя. Полковник стоял рядом, одобрительно покачивая головой и поглядывая на остальных. Следуя примеру первого смельчака, и прочие кадеты начали один за другим перепрыгивать на соседнюю площадку. Вскоре все они уже были на той стороне, Арт остался один возле лестницы.
- Ну, Пендрагон, давай сюда, - махнул рукой полковник Дэвидсон.
Арт отрицательно мотнул головой.
- Ко мне, - властно приказал полковник.
Арт сделал осторожный шажок к обрыву. Горизонт, окутанный вечерней дымкой, ущелье со скалами закачались у него перед глазами. Арт понял: пусть его лучше убьют, чем он сделает то, чего добивается от него Июлиус Дэвидсон.
- Ко мне,- уже почти сердито повторил полковник.
Арт сел на землю и обхватил колени руками.
- Ни за что!
Ужин в кадетской столовой состоял из кукурузной каши, овощей и зеленого чая. Проголодавшиеся на свежем воздухе, переполненные новыми впечатлениями кадеты уплетали скромные кушанья, словно им подали королевскую трапезу. У Арта не было аппетита. Он болтал ложкой, вычерчивая круги на поверхности каши, и раздумывал, не пойти ли спать в свою комнату.
- Не бери в голову. В первый раз всякое бывает.
Подсевшая к нему худенькая девушка с прямыми светлыми волосами, доходящими до середины подбородка, ободряюще улыбнулась. Она была одной из четырех девушек, принятых в летную школу, и все они сегодня перепрыгнули через пропасть вместе с полковником Дэвидсоном. От этой мысли Арту стало еще тоскливее, но собеседница была приветлива, и он ответил на улыбку дружелюбным кивком.
Встретив доброжелательный прием со стороны Арта, девушка поудобнее уселась рядом.
- Я Кристана, живу в Ореховой лощине, в тумане, - сказала она, подвигая ближе свою тарелку и беря с общего подноса кусок хлеба, - Я тут уже три дня. Меня сюда направили старейшины поселка, чтобы в будущем я защищала своих людей от ночных драконов.
- Арт, - представился Арт, по-прежнему не имея сил проглотить хоть ложку еды, - Я с острова Холмов.
- Далековато тебя занесло от родных мест, - удивилась Кристана, - Как же так вышло?
- Это целая история, - вздохнул Арт, - А что это там?
Открытые двери столовой выходили на террасу. За ними в темноте маячили скалы над Серым ущельем. На вершинах самых дальних и высоких громоздились каменные глыбы вида еще более причудливого, чем сами скалы. Издали они напоминали полуразрушенные дворцы каких-то неведомых великанов, величественные и прекрасные.
- Там живут драконы, оттуда они являются на зов, - ответила Кристана, - Они построили эти жилища давным-давно, когда воздушных драконов было больше, и они жили повсюду на гористых островах. Многие их замки с тех пор пришли в запустение, но все равно производят впечатление. Прекрасная архитектура, правда? Люди так не умеют.
Арт согласно кивнул. Даже будучи скрытыми ночной темнотой драконьи замки казались творением волшебства, и оторвать взгляд от них было трудно.
Странный гулкий стук, донесшийся из незримого далека, прервал разговор Арта с Кристаной. Стук ложек и вилок о тарелки, гул голосов прекратился. Вместе с этим над Серым ущельем нависла плотная оглушающая тишина. Воздух стал пронзительно холодным и спокойным. Кадеты, повара, старшие гусары, проходившие мимо по террасе, стали вопросительно оглядываться друг на друга и озираться по сторонам. Что-то неуловимо изменилось в окружающем мире, но в чем дело, понять никто не мог. Арт, уже раз видевший подобное, привстал со стула.
- Мельница остановилась, - бледнея, проговорил он.
Кристана испуганно воззрилась на него.
- Не может быть!
Снаружи, где-то в самой глубине ущелья, вдруг зародился и начал нарастать глухой, режущий слух рокот. Кадеты побросали еду и поднялись со своих мест к окнам, чтобы посмотреть, что происходит. Туманное дно Серого ущелья стремительно наполнялось тьмой, более глубокой, чем ночная темнота. Она поднималась, как вода, выходящая из берегов, и устремлялась наверх, ползла по склонам к Гнезду. Рокот, доносившийся снизу, превратился в шелест больших крыльев и урчащий рев.
- Всем в помещение! - с террасы в столовую вбежал полковник Дэвидсон, - Закрыть двери и ставни!
Кадеты, вбежавшие гусары, прислуга, все кинулись исполнять распоряжения. Двери закрывались на засовы, на окна опускались раздвижные железные ставни. Последним, что можно было увидеть, прежде, чем столовую и другие помещения наглухо заперли, были полчища воздушных драконов ночи, стремительно поднимавшиеся из поредевшего тумана. Воздух над Серым ущельем покрылся черными пятнами, зарябил от заполнивших его огромных тел с перепончатыми крыльями. Люди стояли посреди запертой столовой и в ужасе слушали прорывающийся сквозь опущенные ставни алчный голодный рев.