Надя фыркнула и перестала читать через плечо ленту худой девицы в нелепом льняном сарафанчике. Та так и не обратила внимания, что кто-то заглядывал ей в экран.
Надо же. Сколько пабликов облетел этот текст, прежде чем таким странным способом добрался до нее? До той, кому, собственно, и предназначался. Дошел чудом, учитывая, что ее нет ни в одной соцсети. У Нади, собственно, даже смартфона не было. А все-таки послание достигло адресата. Естественно, она помнила этого чудака: страдающего паранойей ботаника-зануду. Стоило один раз при нем дыру в континууме успокоить, так у него сразу крыша стартовала в астрал. Предъявил целый список до пола каких-то «необъяснимых чудес». Птички, видите ли, ее боятся. Люди с жуткими глазами… ну было один раз такое: незнакомая девушка со странными желтыми радужками кивнула как старой знакомой, проходя мимо. Надя автоматически ответила, хотя понятия не имела кто это, а этот чудак, оказывается все подмечал, да в блокнотик записывал. Нет, правильно она тогда его бросила, правильно.
Хотя ей и было немного жаль того времени. Надя тогда жила почти нормальной жизнью. Даже этот странный парень на какое-то время стал почти другом. Больше близких знакомых у нее так и не появилось. Да и какой в них толк? Все время тормошат, требуют внимания, считают, что вправе давать какие-то советы. Поддержки реально от окружения никакой. Наде было достаточно, что она сама считала свой путь и выбор правильным и ни в чьих оценках не нуждалась. К тому же, с ее образом жизни, когда утром не знаешь, где закончишь вечер, постоянные отношения – вообще нечто абстрактное, существующее в параллельной вселенной.
По этой же причине Надя особо не напрягалась по поводу внешнего вида, как это делало большинство ровесниц. Когда тебе семнадцать, а твои родители постарались на славу и наградили тебя яркими чертами лица и без всякой косметики, то можно особо не заморачиваться ни с макияжем, ни с прической. Короткие, когда-то русые, но выцветшие почти до блондинки на обжигающем тропическом солнце волосы чаще всего находились в художественном беспорядке – ведь иногда и расческа была роскошью, поэтому укладывались просто пятерней. Совершенно немосковский загар мог бы навести на мысль, что девушка не вылезает из солярия, но ее внешний вид однозначно давал понять, что она и мода – вещи не просто несовместимые, а скорее существующие на разных планетах: сейчас Надя была одета в камуфляжные штаны, застиранную полинялую футболку невнятного зеленого оттенка и походные ботинки совершенно не по погоде. На фоне легких летних платьев и босоножек остальных пассажирок вагона метро она выделялась, как волчица в стаде козочек. Может поэтому те и старались особо на нее не глазеть.
Надя меланхолично посмотрела в тусклое двойное отражение в стекле дверей поезда и подумала, о том, что сегодня исполняется точно полтора года, как она ушла из дома. От этой мысли сердце заныло, а на виске задергалась жилка. Вспоминать расставание до сих пор было больно.
Когда Надя обнаружила в себе дар, а точнее, когда дар, зараза такая, обнаружился сам собой, то сначала она, как дурочка, обрадовалась. В четырнадцать лет всегда ищешь в себе то, что выделит среди сверстников, и, желательно, чтобы это была не высосанная из пальца мелочь вроде «зато я красивая» или «я по-особенному шнурую кроссовки». Как только Надя осознала, что она похожа на героя комиксов и у нее тоже есть необъяснимая суперсила, правда пойди пойми еще как ее применять, то готова была прыгать от радости. Продлилось это примерно до вечера, когда в дверь, а точнее в стену, постучались проблемы.
Довольно скоро она осознала, что пробудившаяся способность должна именоваться скорее проклятием, потому что она быстро лишила ее всех друзей, а затем и дома. Еще в шестнадцать, вместе с последней задутой свечкой на торте Надя окончательно решила, что она бомба с часовым механизмом на случайных числах, и родным будет без нее намного безопаснее. Если днем она еще хоть как-то могла контролировать проклятье, то во время сна «побочные эффекты» приходили совершенно неожиданно.
Если Надя нервничала, то рядом открывался настоящий портал, как в фантастическом кино. Иногда, если проклятье давно не проявляло себя, то портал мог возникнуть и вовсе просто так, без каких-либо предпосылок. Если Надя была в сознании, то могла это вовремя заметить, успокоить себя и угомонить разбушевавшееся пространство. Но вот ночью любой сон мог породить разрыв в континууме где-нибудь рядом.
Пространство в месте появления будущего портала начинало дрожать волнами, после чего в центре возмущения появлялась линзообразная щель, подернутая мутной пленкой.