Предстояла более сложная задача: отражать в этом «мозоле» головы энергетические процессы. Затем переводить их на звуковую мышцу, мышцу речи, называемую голосовой связкой. Зачем? Нужно ли? Эти вопросы постоянно терзали меня. Теперь я считал такое существование более примитивным. Этот примитив будет тлеть помехой, пока не сформируется биоэнергетический интеллект.
* * *Невдалеке от Никольского базара стояли маленькие ларьки. Китайцы продавали в них разную мелочь: красную резину, перья, пакетики с краской, семена. Вон там у лотка сидит дедушка Ю. Тихий, незаметный, он видел мир через иные органы восприятия. Вне суеты и действий жизнь несравненно богаче. Как насекомые пролетают мимо нас, как ветки деревьев раскачиваются в разные направления, так и люди мелькали мимо него. Я сделался незаметным и сел поодаль напротив. Ю пластично общался с немногими покупателями и тут же впадал в безмолвие. Седые волосы его не густой бороды лежали на груди. Я создал инь-поле для него. Он слегка поежился, осмотрелся не открывая глаз, а затем, чтобы точнее удостовериться, на мгновенье глянул на небо и горизонт. Я повременил и, соединив вкус со сладким запахом, сильно окутал дедушку ян-полем. Первые пчелы, осы и мухи отвлекли его от медитации. Он достал веточку и стал отмахиваться. Но их число росло, пока густая, гудящая стая не обвила его живым вихрем. Дедушка Ю еще раз на мгновение приоткрыл юные глаза, а затем полнял голову и укоризненно покачал ею в моем направлении. Не смущаясь, но с почтением, я встал и подошел к нему.
— Молодости присуще озорство, — сказал он, — а беспризорным особенно. Тебя бы отдать в обучение к великим мастерам.
— А Вы?
— Я мало гожусь в наставники европейцу. У вас свое обнаружение мира. Конечно, тебя ни европейцем, ни китайцем не назовешь, но твое Дао идет европейским видением Сущности. Тебе более полезен будет Лао Гун. Он грамотный по-вашему, но он еще и мастер Цигуна.
Мы молча созерцали предложенную дедушкой Ю точку нашего соприкосновения. Сейчас она отодвинется и уже больше не будет правдой. Мы двигались от этого.
— Ты научился переводить движения Ци на язык слов. Это могли только китайские мастера, но ты совершаешь сложные движения. Я не встречал такого у Лао Цзы. Мне это тоже трудно. Я стар.
Испытывая неловкость, я сказал:
— Мне тоже трудно. Одно дело владеть самому, а другое — общаться конкретно. Лао Цзы легко совершает зеркальное воплощение Ци в действительном. У него не только движутся иные связи, но он умело находит их образы во внешнем мире.
— Отчего ты уверен, что Лао Цзы обладал соответствующими движениями Ци в себе?
— Он, как и многие мудрецы, пророки, святые, описывает свое собственное состояние. Оно не приемлемо для тех, кто еще в пути. А для тех, кто к этому пришел, подобные описания теряют смысл, так как им понятно без слов большее, чем в словах…
— Для чего же тогда Лао Цзы писал? — глаза Ю блеснули живым интересом.
— Вот это мне понятно больше всего. Лао Цзы отражает, осмысливает свое «я» в одном органе. Многие полярные… разные свои состояния он смещает в один, фокус Сознания. Однако, в отличие от других людей Сознание Лао Цзы само изменяется. Идет развитие себя, своего Сознания, внтуреннего тела и восприятия внешнего тела, называемого мирозданием. Теперь по мере изменения внутреннего, Лао воспринимает то же самое внешнее, но в его Сознании оно отражается иначе. Следовательно внешнее мироздание тоже изменилось.
Дедушка Ю кивал и покачивал головой. Ему самому было известно это изменение внешнего мира в результате развития энергетических связей внутри. Он вел изменение своего Сознания, но другому подарить он это не может. У-Вэй, Лао Гун и тот юноша сами должны прорастать в самих себе…
— Все так. Желуди дуба не знают порыва ветра в ветвях и дуб шумит листвой о самом себе — сказал он, — Но в желуди закладывается ожидание и ветра, и грозы, и сильных корней.
— По мере развертывания себя желуди будут представлять миру свое другое, свое измененное. Теперь каждый, имеющий подобное, будет зрить желуди, но уже в форме молодых дубков, а затем могучих деревьев. Поэтому у Лао Цзы я встречаю этапы. Его высказывания содержат понятное для обыденного уровня ума и Сознания, но многое для идущих не понятно. Когда закон роста, стрела молодых побегов, натягивается, то появляются понимание цели, «высшего» и «низшего», эволюции. По мере вырастания дуба, появится стремление вширь. Так, для создания кроны дерева, появляется дхарма равноправности роста во всех направлениях. Но при этом должен свершиться отказ от непогрешимости дхармы «правильного пути». Теперь «правое» и «левое», «высшее» и «низшее», «добро» и «зло» становятся равноправными. Благодаря второй дхарме Сознание примиряет противоречение. Я вижу у Лао Цзы и многих других эти этапы. Вторая дхарма определяет собой возможность появления дхармы Единого не в виде «Истины, „Цели“, „Правильного Пути“, а в виде всепроникновения. Здесь ничто не существует само по себе. Все определяет Одно и Одно определяет все…
* * *