Я посмотрел на Дину. Ее рот слегка раскрылся, а губы припухли. На глазах заблестели слезы. Трогательным было поэтическое присутствие этих людей в своей жизни. У них были те же глаза, но свое видение. Тот же слух давал иное восприятие. То же самое, что говорили все, они выражали как вольные порывы ветра.
Хозяин довольно крякнул. На лице появилось выражение гордости. Он не знал — так ли все будет, но возвышенное прорицание специалиста было как ритуальное представление. На сером фоне обыденных понятий зазвучали сочные изображения сущности обыденных завистников, мерзавцев, но эта «конструкция» отличалась насыщенностью. Эти люди предназначены трансформировать привычное многообразие слов и понятий в фразы с интенсивным содержанием.
Цыгане запели и стали плясать. Спирт разводили слабо, но я пить не стал. Да, и они пили его потому, что он стоит на столе.
Я вышел на улицу.
— Что? Тяжело среди людей!? — не поворачиваясь сказала старуха.
— Иди, иди, — легко толкнула ее в плечо Дина. — Сам разберется. Твоим умом тут делать нечего. Да и вижу я его будущее иначе, чем ты. Ты права лишь в том, что он как… восходящее солнце. Ты даже не заметила, что наша злая собака прижимается к его ноге. Тут и гадалкой не надо быть.
— Молодая ты еще. Я все вижу.
— Это каждый цыган сможет, — раздался сзади басовитый голос, чуть захмелевшего хозяина.
Я уходил от излучающего пение дома. Живой взгляд смотрел мне в затылок. Но Дина знала, что я не обернусь.
— Абдыбай здесь, — крикнула она издалека.
— «Откуда она знает Абдыбая? — подумал я, направляясь домой. — У цыган тоже своя технология сознания. Технологических языков много: маги, чародеи, астрологи, поэты, цыгане, физики… Все это люди с разной технологией сознания. Бестактно ведут себя самые примитивные в этих технологиях. Это ученые. Они не терпимы к другим технологиям. В теле человеческой сущности двухполярность науки напоминает паутину. Причино-следственность была бы не плохим инструментом, если бы не выродилась в деспотизм двухполярных законов взаимосвязей».
Прыгая через арыки, я пошел по тропинке. Так было ближе.
— «Любое дурное дело нужно поворачивать положительной стороной» — упрямо светилось в моем сознании.
— «А куда деться? Организм системно-структурных отношений людей в государстве аналогичен сердечно-сосудистой системе тела. В социальном теле придется двигаться по законам биоэнергетических процессов…»
От удара в плечо я упал на спину, но перекатился через голову и тут же встал на ноги.
— Не узнаю тебя, — возникло солнцеликое лицо Абдыбая. — Ты ли это? То видишь сквозь стены, а тут не видишь в упор.
— Тучи мешают. Думающие или придавленные невзгодами люди видят мир в тумане. Это ночь в дневное время жизни. Так свершаются психические или физиологические галлюцинации… Видишь, прыгая через арык, я чуть не запрыгнул на спину ишака. А это оказался ты. В следующий раз я приведу настоящего ишака, мой обезумевший друг.
— Как раз наоборот, безумство идет от ума, так как ум показывает «правильное». Отсюда, галлюцинирование в полдне действительного.
— Ну, а причем здесь «физиологические»?
— Все ты запоминаешь. Желудок тоже умен. А когда на одну пищу выделяются совсем другие соки, то эта галлюцинация заканчивается язвой. Мое галлюцинирование в размышлениях закончилось излечивающим падением и вот этой болтовней.
Абдыбай встал передо мной и сказал:
— Смотри, что я придумал.
Он стал сильно выдыхать. Я «прочитал» дальнейшее его движение и довел выдох до упора глубоко в передней части таза.
— «Так, — зафиксировал Абдыбай внимание на этой новинке, — Нужно выдыхать до предела».
В этом предельном состоянии инь — выдоха я сильно толкнул энергетический сгусток в тазовом узле. Получив ощущение больше желаемого, Абдыбай наклонился и нанес в эту область несколько ударов ребрами ладоней. Инь засветился у него в сознании и у меня в восприятии яркой вспышкой. Ударами ребер Абдыбай погнал это ощущение вверх. Оно двигалось внутри, по направлению к горлу. Я увидел, что дальнейший ход Абдыбай не знает и нанес несколько импульсов под ребра: там где щекотят. Абдыбай замер в согбенном состоянии. Инь «заклинил» его сладостные ощущения. Задержав до меры, я сильной волной выплеснул энергетический поток на боковую и заднюю части шеи и затылка. Глаза его выкатились. Вдох запел жизненным соком. Руки и спина стали изгибаться назад. Я «взял» его за уши и за верх головы и «тряхнул» вверх, словно сбрасывая тело и уводя «душу» в заземные просторы. С обращенными к небу глазами, как при молитве и раскинутыми руками, словно восхищаясь всем миром, он остолбенел.