— Тебя пора тоже признавать «невоеннообязанной».
— Шутить изволишь, — нетерпеливо остановил меня Эдик.
— Где уж там. Я уже говорил, что связи внутреннего Космоса в своих энергоинформационных образах не попадают на экран… все того же Сознания. Пойми ты, органы восприятия, анализаторы одни и те же!
— Ну и что?!
Не было сил. Простейшая истина! Сформировав внутри энергетический поток, я направил Эдику на меридиан Желчного пузыря. Точнее, на часть его, находящуюся на голове.
— Вот оно, — выдохнул он таинственно и замер.
Эдик был уверен в действительности зримого. Но Абдыбай посмотрел в ту же сторону и, не увидев ничего иного, с тревогой стал переводить взгляд с Эдика на меня. Я успокаивающе положил ему руку на плечо и, не обращая внимания на остолбеневшего Эдика, сказал.
— Сейчас он зрит сразу два сигнала. Один, как и ты, из внешнего Космоса, а другой изнутри. Сила второго увеличена моим вмешательством до уровня восприятия. Сознание соединилось с анализатором зрения, но туда «прискакали» двое равных. Старое мировоззрение Эдика приписывает это только внешнему Космосу. Все просто, Чингачгук! Все очень просто.
Контрольные органы сняли сторонний возбудитель у Эдика, и все стало прежним.
— Это ваша потеря, а не преимущество, если вы не видите, — спокойно и уверенно сказал он.
— На данном уровне его тренировок назовем этот «успех» приобретенной шизофренией, — так же спокойно сказал я Абдыбаю. — Психиатрам давно бы пора догадаться, что у шизофреников нейронные клетки те же самые, но сигнал в них «компотный». Лечить шизофрению легко четким расслоением внутреннего Космоса, с его отличающимися средствами, от внешнего. Однако век кульминации катастрофических смещений приближается, и лавина приобретенной шизофрении будет во славе, потому что об этом будут галдеть многие и потому, что это будет на руку другим.
— Иной раз ты говоришь непонятно. Но объясни до конца. Эдик же действительно видит это вовне, а не внутри.
Я сел на скамейку и нарочито сокрушенным жестом обхватил голову.
— Горе мне! И этот туда же! Во сне ты видишь, — вскочил и схватил Абдыбая за грудки.
— Вижу.
— Слышишь?
— Слышу.
— Ну, а если сон наяву?!
— Ты чего меня трясешь и кричишь, снял он мои руки. — Так бы и объяснил просто. Чего тут не понять. Только у меня такого не было.
— А вот он до этого уже доупражнялся. Как видишь, скоро возомнит себя особенным. Ты на его самоуверенную и чванливую физиономию посмотри!
— Так, — теперь Эдик сел на скамейку. — Сон наяву, говоришь?! А как быть с ощущением реальности?!
— Упражнялся, наверное, лежа на кровати, да еще с включенным сознанием…
— Бывало и сидя… — вставил он.
— С согнутой спиной и отпусканием себя в покой, — продолжал я. — Таким условием ты выключил восприятие внешнего Космоса, но луч сознания сохранил свою связь с анализаторами. Теперь будет самое трудное для ваших бараньих мозгов, — сказал я и увернулся от толчка Абдыбая в плечо.
— Не заговаривайся. Попробуем понять.
— Анализаторы служат двухсторонне и имеют двухстороннюю связь, — высокопарно произнес я. — В этом та трудность, которую вы не в силах осмыслить.
— Пока не сложно, — спокойно сказал Абдыбай.
— Продолжай!
— А я уже все сказал, — сел я рядом с Эдиком, — Могу лишь «разжевать» вам выводы из этого. Сейчас никто не беспокоится о том, что произойдет дальше после того, как он услышал звук или увидел что-то. Даже в куске камня звук реализуется в некоторые энергетические движения и преобразования. Так вот, мои благомудрые друзья, что произойдет, если эти же изменения последуют в обратном порядке?
Эдик закашлялся и засмеялся.
— Из камня вылетит звук, — сказал он.
Я поднялся и торжественно расцеловал его в обе щеки и сказал:
— Ты сдал экзамен на «не-барана».
— Вопрос второй: что произойдет с влетающим и вылетающим звуком на некотором экране, называемом Сознанием?
— Звуки будут либо различаться — входящий от выходящего, — либо это будет один и тот же звук, — небрежно сказал Эдик, но вдруг весь дернулся. — Ах ты, сволочь! Ты на что намекаешь?!
— На то, с чего мы и начали беседу. Экран Сознания не знает, откуда пришел образ или звук. Зрительный образ, пришедший изнутри, либо несколько отличается, либо точно такой же, как внешний. Но ты скажешь, что это только внешнее, — похлопал я его по плечу.