– Что ты сказала?
Клюшкин вошел так бесшумно!
– Красиво тут у твоего деда, говорю! – обернулась Варя. – О, кофе!
– Красиво, – согласился Клюшкин.
Варя взяла чашку и стала аккуратно пить. Пить клюв не мешал.
– Ты тоже очень красивая, – сказал Клюшкин.
Варя кивнула и взяла печеньку. Ей многие говорили, что она – супер. Клюшкин, между прочим, тоже уже говорил – раньше.
«Я хочу ее нарисовать! – подумал Дюшка. – Надо ей сказать об этом. Прямо сейчас. Это же просто: я-хочу-тебя-нарисовать – и всё! Пока солнце есть, надо начать. И кофточка по цвету к креслу подходит. Вот так пусть и сидит, не шевелясь…»
– Слушь, Варь, а… Я хотел спросить… То есть попросить…
– Да? – Варя взяла еще одну печеньку.
– Ну…
– Ну?
– А ты не обидишься?
Варя сделала круглые глаза. «Я идиот! – расстроился Дюшка. – Надо было просто сказать я-хочу-тебя-нарисовать. А теперь как вырулить?» Браслет пискнул.
– У тебя опять эсэмэска, – заметила Варя.
– Да не эсэмэска это, это так… Просто пикает иногда.
Варя равнодушно допила кофе и перевернула пустую чашку на блюдце. Так принято на Земле-11, это значит: было вкусно, но больше не хочется.
– Спасибо за кофе, – сказала Варя. – Было очень вкусно.
Она встала. Прошлась по веранде, пересела на пуфик.
Солнце почти свалилось за горизонт, теперь оно било Варе в спину, в затылок. Волосы сияли золотом, а лицо пряталось в тени. На мгновение Дюшке показалось, что у Вари вообще нет лица – бездна вместо него, и в эту бездну можно провалиться. «Пусть бы она не ушла, никогда не ушла!» – отчаянно подумал Дюшка и почувствовал, как за его ушами стекают на шею две капельки пота. Браслет пикнул, а потом заверещал.
– Хоть на звонок маме ответь, – хмыкнула Варя.
– Да не звонок это! – Дюшка вдруг разозлился.
– А что тогда?
– Индикатор.
– Чё?
– Индикатор уровня Пи.
Дюшка протянул Варе руку, кликнув по какому-то малоприметному значку на экране. Привычная стандартная заставка (часы, погода, муто, входящие, напоминалки) сменилась шкалой с циферками. Шкала была желтая.
– У тебя индикатор? Ух ты, я и не знала… Хотя откуда мне было знать, мы с тобой почти не общались. Ты его все время носишь?
– Ну он же в браслетке, встроенный. Так что почти все время. Могу снять, если захочу. Во…
Дюшка отстегнул браслетку, положил на стол между кофейными чашками и молоком.
– Можно?
– Конечно.
Варя взяла браслетку.
– А почему было желтое, а сейчас серое?
– Так сейчас ему измерять нечего, не на руке же. У стола эмоций нет!
Варя хихикнула. Дюшка расслабился и тоже улыбнулся.
– А если я надену, что покажет?
– Попробуй!
Варя аккуратно сняла свою браслетку, обычную, без датчиков. Простой комп плюс телефон, плюс там фотик, мутик и прочие глупости, стандартный набор. Закрепила Дюшкин.
– Не показывает.
– Затяни потуже, у тебя рука тонкая, болтается. Прилегать должен.
Клюшкин подошел, плюхнулся на пол рядом с пуфиком:
– Давай помогу. Вот так.
– Все равно не показывает.
– Это, наверное, потому, что у тебя человеческих эмоций нет, – предположил Дюшка. – Ты же мутант.
Варя вдруг расстроилась. Реально расстроилась.
– Смотри, зеленое! Есть эмоции! – закричал Дюшка.
Варя обрадовалась, продолжая расстраиваться. Как ей это удалось – неведомо!
– Зеленое!
– Ну вот!
– А что это значит? Это хорошо?
– Это хорошо, – серьезно кивнул Дюшка. – Зеленое – это когда опасные отрицательные эмоции – ну, кроме страха, переживания там всякие или любовь вдруг… Словом, когда эмоции есть, но их нормальное количество – до единицы.
– А у меня до единицы?
Дюшка посмотрел на экран, кликнул куда-то:
– У тебя одна десятая.
– Всего-то…
– А ты что, больше хочешь?
Варя не знала, хочет она больше или нет. Она посмотрела на Дюшку и задумалась. Вдруг вспомнила, как у нее в лужу глаз вывалился и…
– Смотри, три десятые! Круто!
Варя перевела взгляд на экран. Шкала была опять серая.
– Только что было три! – поклялся Дюшка. – Три десятые. Варька, это супер, ты понимаешь, это просто супер!
Клюшка вскочил и бросился ходить по веранде туда-сюда. Он был очень взволнован.
– Да ладно… – сказала Варя.
Впрочем, ей было приятно. Но шкала оставалась серой.
– Ты понимаешь, да? – продолжал волноваться Клюшкин. – Понимаешь? У моего папы всегда ноль. У сестренок бывает немного, но они еще дети, это не в счет. У мамы бывает. Она этим гордится. Этим можно гордиться, ведь мутанту уметь испытывать человеческие эмоции – это достоинство! Ну, если ими управлять. Но этому легко научиться. Мама умеет.
– А ты?