-Ждем, - отозвался Виртуоз и вернулся к прерванным размышлениям.
Сказать, что информация его поразила, значило ничего не сказать. Более всего его задело не то, что Стрелец - хороший знакомец, кстати, вернулся из заброса, жил несколько часов и умер неизвестно от какой болячки. Виртуозу не понравилось прежде всего то, что его не поставили в известность относительно возращения Стрельца.
Кому было выгодно отправлять под землю группу за группой, даже не считая нужным делиться информацией? Боязнь паники, если станет известно о болезни? И почему так важно найти следы этого пропавшего экземпляра? Или весь этот спектакль только предлог? Для чего?
Или самое главное - чтобы никто не обладал всей полнотой информации, потому что в противном случае так легко складывалась из отдельных кусков пазла целая картинка. Вопрос - какая? - опять остался без ответа. Во всяком случае, благодаря почившему в бозе профессору, в руках Виртуоза оказался не один, а несколько недостающих фрагментов. И смерть профессора в данном контексте, тоже ни что иное как один из них.
Результаты вскрытия тела Стрельца и симптомы какого-то загадочного заболевания, не задели Виртуоза абсолютно. В последнее время объявилось столько болячек, и все с приставками “а”. Атипичная ангина, атипичный грипп, атипичный склероз и т.д. Не говоря уж об атипичной диарее. И все со смертельными исходами. Так что на поверхности подцепить что-нибудь с ярлыком, полученным от доктора “я теряюсь в догадках” гораздо проще, чем под землей. Все по лезвию ходят.
Штучка протиснулась между отогнутыми звеньями решетки, преграждавшей вход в тюбинг. Сняла респиратор, убрала в рюкзак. Спустя минуту, из трубы выбрался Бразер. Перевел дыхание, вырвавшись на свободу из тесных объятий тюбинга. По его плечу, шустро перебирая длинными ногами, пробежал паук. Сорвался вниз, повис на тонкой нитке, пытаясь подтянуть белесое брюхо, перечерченное крестом. Бразер брезгливо сбил его щелчком на пол и с удовольствием вдавил пухлое тельце в грязь. Ядовитая тварь. Потом, не дожидаясь вопроса сказал, точнее, повторил то, что Виртуоз уже слышал.
-Машинное отделение затоплено. Прорвало канализацию. Вонь еще та…
-Выхода как не было, так и нет, - его перебила Штучка. - Ничего не изменилось с тех пор.
Виртуоз не мог видеть выражения ее глаз: на девичьем лбу, впаянный в черный уплотнитель шлема, маяком в ночи горел фонарь. Но для того, чтобы обнаружить иронию, крючком с наживкой заброшенную в омут памяти, смотреть в лицо было не обязательно. Он слишком хорошо помнил тонкий аромат букета, полного навязчивых намеков и скрытых сарказмов. Более того, оказалось, что он помнит и тот заброс, когда они подобно шерочке с машерочкой следовали рука об руку, то и дело ловя друг друга в прицеле фонарей. Один из тех забросов, который Виртуоз старался забыть. А Штучка, судя по всему, старалась помнить.
Настороженная тишина вспучивалась шлепками, словно там, за поворотом, во врезанной ветке тащилось по влажной грязи огромное животное. Медленные, чавкающие шаги замирали и тогда по тюбингу катился тяжкий вздох. Шелестел вдоль стен, выдувая хлипкий мусор и стихал. Так же внезапно, как и появлялся.
-Значит так, - начал Виртуоз. Мысленно он уже шел вперед по врезанной ветке. - Парни, остаетесь здесь. Штучка, за мной. Думаю, диггеров в Котельной все же стоит навестить.
-Шеф, - окликнул его Бразер. - Моржу привет от меня передай.
Виртуоз кивнул на ходу. Он нырнул в тюбинг, отмеряя фонарем безопасное расстояние.
Бурой шелухой давно сошла со стен краска. Обессиленные, как объевшиеся удавы, прогнулись почти до земли ряды кабелей.
Каждый тюбинг неповторим. Впрочем, новичкам всегда казалось наоборот: для них вся подземка на одно лицо. Чтобы придти к противоположному выводу и с легкостью найти отличия, как на каких-нибудь подобных рисунках для детей, нужно провести под землей не одну сотню часов. Вот о чем думал Виртуоз, переводя взгляд со стены, разбитой автоматной очередью на выщербленный бетон под ногами и обратно.
Долгий, тягучий звук заставил спецназовца остановиться. Где-то впереди загрохотало железо, прошлось острым краем по бетону, еще раз звякнуло и все стихло. Сколько Виртуоз ни прислушивался, так ничего и не услышал. Его обеспокоил не сам звук, а как раз установившаяся тишина. У развилки, метров через сорок, тюбинг прерывался первым постом диггеров. Не то, чтобы они обычно шумели, но присутствие людей в сыром воздухе чувствовалось загодя. Сейчас подземка оглушительно молчала.
Виртуоз медленно двинулся вперед, держа оружие наготове.
Котельная. Вот как называлось место, эхо Котельнической набережной, лежащей на поверхности. Здесь обосновалась одна из колоний диггеров, окончательно решивших променять солнечный свет на рукотворный “уют” подземных лабиринтов, а ветер в лицо на сквозняк, завывающий в вентиляционных шахтах. И кусок хлеба, который еще нужно было добыть на забитые съестными припасами спецхраны.
Приют для здешней колонии - бомбоубежище с десятком подсобок, переоборудованных под жилые помещения, выхода на поверхность не имел: что-то там не срослось в плане застройки при переходе из одного ведомства в другое в лихие двадцатые. В результате гермодверь оказалась погребена под толстым слоем бетона, уже послужившего основанием для высотки. Так что пиратский захват бомбоубежища увенчался успехом. Диггеры жили не тужили, довольствуясь, кроме всего прочего, добычей: незаконной врезкой в теплотрассу, сохранившейся с тех времен, о которых помнят лишь старожилы, и спецхраном, соединенным с тюбингом канализационным переходом. Именно спецхран, со всеми необходимыми мелочами, начиная от продуктов и кончая оружием, теперь служил источником жизни для тех, чьи легкие с рождения заполнял сырой воздух подземелья.
Не доходя десятка метров до развилки, Виртуоз уже знал, что увидит. И не нужно было иметь семи пядей во лбу: ни шороха, ни осторожного шепота.
На подступах к Котельной лихорадочно мигнул детектор движения, реагируя на непрошенных гостей. Аппаратура четко отчиталась о проделанной работе. Однако ее старания пропали всуе: пост встретил чужаков безмолвием. Сиротливо отливали сталью нетронутые ржой бока будок, бездонными колодцами слепо таращились в темноту пуленепробиваемые оконца. И ни души.
Виртуоз, соблюдая максимум осторожности, обогнул будку и заглянул внутрь. Пусто. Одно наблюдение порадовало безусловно - ни пятен крови, ни обезглавленных трупов.
В конце концов, зачем строить замок на песке? Могла колония диггеров, не ставя никого в известность, сняться с насиженного места и племенем кочевников пуститься по лабиринту подземки в поисках лучшей доли? Запросто.
Радужные предположения лопнули мыльным пузырем. На чистом, сухом бетоне прерывалась кровавая дорожка, как будто кого-то рывком тащили по дну тюбинга.
Виртуоз махнул рукой - Штучка села, прикрывая его подход к бомбоубежищу.
В прямоугольнике света, падающем из распахнутой двери, темнела подсохшая лужа крови. Спецназовец замер у входа, готовясь к решительному броску. Словно пользуясь его вынужденным бездействием тюбинг наводнил запах. Гранатой со слезоточивым газом вдруг вырвался из бомбоубежища. Резкий, тошнотворный, выворачивающий желудок наизнанку.
Стояла тишина. И в эту тишину, с перекатом на колено вкатился Виртуоз. Прижал к плечу приклад, ловя опасность прицелом. Следом за ним в проеме возникла Штучка.
В первый момент Виртуоз даже не понял, что именно увидел - нечто бесформенное, беспорядочно сваленное у стены. Бело-мраморная с красными прожилками гуща, вплавленная в ткань камуфляжа. Не готовый к чудовищному зрелищу, Виртуоз дернул стволом вправо, перекрестьем прицела вычленил из груды детское лицо с тусклыми, занавешенными пленками глазами.
Прежде чистое помещение, радующее глаз яркими плакатами на стенах было завалено трупами. И творением безумного художника, вносящего диссонанс в стройное письмо реалистов, смотрелись кровавые пятна.
Вся колония была здесь. Мужчины, женщины, дети. Виртуоз отвел глаза: то, что он поначалу принял за пропитанную кровью ветошь, валяющуюся в углу, оказалось младенцем с проломленным черепом.