Затерянный в складках каменной гряды, одноглазо уставился на Приму черный зрачок туннеля.
Ведомая единственной целью - спасти Арийца, девушка впивалась взглядом во внутренности коллектора, перевитого вздутыми спайками на ответвлениях как вены наркомана. Дежа вю. Ее неотступно преследовало чувство, что здесь она уже проходила: так знакомо тянулись на скобах распятые тела тросов, так узнаваемо свисала с потолка наплывшая муть, так по-приятельски шуршал под ногами песок.
На счастье Примы, идти долго не пришлось. В стиснутых зубах разорванной решетки, преграждающей вход в наклонный тюбинг, застрял обрывок трубы. Крепкий, внушительной длины - Прима выбила его ногой из щели и с великим трудом потащила за собой.
Обрывок трубы цеплялся за выбоины, рвался из рук - тем более, что рассчитывать в полной мере приходилось только на правую руку. Левое плечо ныло при каждом вздохе, не говоря уж о движении. И все равно, девушка упорно продолжала тянуть трубу по коллектору. На такой улов она и не рассчитывала. О том, что длины может не хватить, она старалась не думать.
Скрежет стоял неимоверный. Когда девушка появилась в пещере - взмыленная, с прокушенными от напряжения губами, Ариец был предупрежден о ее появлении.
Он стоял посреди мусорной свалки. Потерянный, одинокий. Прима старалась на него не смотреть. Боялась, что жалость отнимет у нее последние силы.
-Прима! - его хриплый крик полетел ей навстречу.
Она не отозвалась. Тянула и тянула за собой трубу, не веря в то, что борьба когда-нибудь кончится и руки, избавившись от тяжести сопротивляющегося металла снова будут принадлежать ей.
Всего ничего и не хватило. Ариец подтянул металлическое тело трубы и одним концом она плотно засела в мусорной куче. Другим легла на последний островок.
В воде разорвалась единственная граната. Осколки хлестнули по стенам, огромная волна перекатилась через валун, застряла на миг пенящимся буруном в трещине.
Шум стих. Поверхность озера дышала кратковременным затишьем, когда Ариец пошел по трубе, раскинув руки, словно распятый на невидимом кресте.
У Примы десятки раз обрывалось сердце - по числу его шагов. Стоило какой-нибудь очухавшейся твари боднуть башкой шаткую конструкцию, и… Каждую секунду девушка ждала падения и думала только о том, что непременно нырнет вслед за ним. И неизвестно, что потянет за ту веревку, что присосавшись к нервным окончаниям, тянулась прямо из сердца - любовь или жалость. Все решено. Она уже шагнула из самолета в летящую синеву и парит в свободном падении, когда в ее силах принять только одно решение: когда дернуть за кольцо, чтобы парусом в океане над головой раскрылся спасительный парашют.
Обошлось. И чувство обреченности, опустошив душу до дна стихло, уступив место усталости.
***
-Чувствуешь? - Прима прижала его руку к сонной артерии. - Бьется?
-Бьется.
-А теперь? - она погасила дыхание и спустя время сердце, больно толкнувшись в ребра, остановилось.
Ариец долго слушал, хмуря брови.
-Ничего не слышу, - наконец, сказал он. - Все равно. Мне верится с трудом.
-От твоей веры мало что зависит. Я думаю, Бармалей тоже был из тех, кто вышел из анабиоза.
-Пусть будет так, - он пожал плечами. - Мне трудно рассуждать о судьбах мира. Ничего страшного в этом я не вижу. Понадобится только время, чтобы привыкнуть. Гораздо больше меня сейчас волнует вопрос, как скоро мы выйдем на поверхность.
Он остановился, внимательно всмотрелся в боковое ответвление. Золотым пауком перебежал дорогу рассеянный свет, проворно забрался на стену и камнем рухнул вниз.
-Мне не нужно на поверхность…
Ариец резко обернулся, столкнулся с ее решительным взглядом.
-Да! - она повысила голос. - Мне не нужно наверх! И я надеялась, что ты мне поможешь!
-Я помогу тебе, что бы ты не затеяла. Но сначала нужно выйти на поверхность, немного придти в себя. Передохнуть.
-Да пойми ты! Пока мы будем ходить туда-сюда, здесь уже в живых никого не останется! Она…
-Кстати. Кто такая эта загадочная “она”?
-Скорее уж он, - Прима понизила голос. - Биологический объект под номером… единственное, что я поняла - он четырехзначный, этот номер. Но я могу и ошибаться. Самое странное, что я не знаю - эта цифра середина списка, конец или начало. Но если предположить, что счет идет на тысячи, то…
-То?
-Боюсь, что мы все обречены. В скором времени они доберутся до поверхности и людей в живых не останется. Они - совершенные биологические объекты, созданные цивилизацией, раза в два древнее нашей. Их предназначение - убивать всех, кто может угрожать жизни людей…
-Ничего не понял. Убивать людей ради их же безопасности… Ты можешь мне объяснить, откуда ты все это взяла?
-Я была внутри ее… его. Внутри этой твари. Она проглотила меня…
-И подавилась, - в его глазах заплясали искры.
-Смешного ничего нет. Там, внизу, горы трупов. Она очистила уровень. Последний. Теперь полезет выше.
-Хорошо. Пусть даже так. На последнем уровне всегда что-то заводится, ну завелась тварь и…
-Она не завелась. Она была законсервирована. Глубоко под землей десятки тысяч лет назад. Предыдущая цивилизация ушла под землю, чтобы спастись. Я не знаю, от чего. Уходили надолго, а оказалось навсегда. Как видишь, на земле от них ничего не осталось. Другое дело под землей. Там до сих пор много чего осталось в целости, потому что технологии…
Прима задохнулась от наплыва эмоций. Короткая смерть освежила память. Перед глазами все замелькало, как будто в ее голову как в процессор в спешном порядке вбивались мегабиты информации.
Невозможно описать словами то, что пронеслось перед мысленным взором в то мгновение, когда втянуло ее внутрь душного, темного пространства, когда сложились десятки серебристых сочленений, отсекая ее от кислорода. Когда полыхнуло синее пламя и, пробивая лоб, мозг прожгла игла. И вот тогда, понеслась перед глазами чехарда цветовых пятен. Постепенно стала складываться картина спящих мертвым сном подземных городов.
Как назвать многокилометровые стеклянные кладбища, где как в Ноевом ковчеге стынут в запаянных колбах мумифицированные уродцы? Или залы, где бродят тени, матрицы чужой памяти - поднимаются вверх неясной сущностью и распадаются на осколки туманностей? Или сеть саркофагов, собранных в снопы тысячелетиями, до сих пор истекающие голубыми молниями? Или круговые пластины, уложенные одна на другую, спиралью уходящие в немыслимую глубину? Или карьеры, со строгой очевидностью ярусов врытые в землю, в чьи стены вдавлены тысячи сот, где ожидая своего часа спят несокрушимые биологические роботы? Те самые, предшественники которых справлялись с работой не только в вакууме на околоземных орбитах, но и…
И дальше: обжигающе яркие трехмерные картинки иных планет. Гигантские воронки, в которых запросто утонула бы земля, вздымающие к алым небесам мегатонны пылающего газа. Белые кратеры, где в черном небе в ослепительно голубом сиянии тает незнакомая планета. Мутный лед, пробитый километровыми трещинами, которые кровеносными сосудами разбегаются в разные стороны.
Еще много чего вспомнилось. Ариец не мог прочитать все это по глазам, а рассказать Прима не могла. Стояла перед ним, хлопала глазами, пытаясь облечь видения в слова. Потом мысленно махнула рукой и устало закончила.
- Я уж не говорю о древних вирусах, которые получили, наконец, доступ наш мир. Откуда, по-твоему, берутся мутанты? Да это полбеды. Остались тысячи роботов, которые должны были выйти на поверхность и обеспечить безопасность людям. Другим людям… А может, в нашем понимании вообще монстрам, - она невесело улыбнулась. - Так или иначе - роботы ожили. Вполне возможно, у нас на земле не создано еще оружия, способного их уничтожить. И теперь вместо того, чтобы защищать, биологические объекты запросто уничтожат иную цивилизацию. Нашу с тобой. Я не знаю, кто виноват в том, что они ожили. Может, виноваты мы сами - слишком глубоко зарылись под землю…