— Начнем со второго: про "мы" сразу забудь.
— В смысле? — не понял Толстый.
— Это я к тому, что до финиша доберутся не все. Это Континент, значит, никаких гарантий нет и быть не может. Я не исключаю вариант, что никто не дойдет. Это ведь обычное дело даже для хорошо исследованной границы. Но, скажем так, у меня имеется кое-какая информация от ребят из пропавшего каравана. Напрямую получал. Вы не представляете, каким разговорчивым может стать самый замкнутый собеседник после пятого литра пива. Особенно, когда в него незаметно водку подливают.
— Типа, ты знаешь секрет, о котором никто кроме тебя не знает? — недоверчиво уточнил Таракан.
— Ты и правда думаешь, что такое может быть? Вот как, по-твоему, можно узнать такой секрет, если заливать пивом караванщиков? Как минимум, они сами о нём знать должны, иначе как бы они о нём проболтались?
— Тогда непонятно. Если о таком где-то начинают болтать, народ быстро такие новости узнает.
— А тебе и не надо ничего понимать, кроме того, что я показываю дорогу, и по поводу дороги у меня есть кое-какие соображения. Отсюда мы пойдем ровно на восток, до Степного Перевала. Потом так же ровно пройдем через Мешок и выскочим на пограничную территорию. А дальше кто-то, может быть, доберется до другой стороны. Насчет вопросов о моей личности... Вам достаточно знать, что я хороший человек и звать меня Март. Люди тянутся к хорошим, вот и вы подтянулись.
— Зачем тебе столько людей, если так уверен, что сам пройдешь? — спросила мелкая чернявая девушка, мышкой засевшая в уголке.
— Кнопка, ты знаешь, что такое побег с кабанчиком?
— Нет.
— Это выражение пошло со времен темного периода Советского Союза. Тогда многих заключенных держали в лагерях на Севере. Самые продуманные, задумывая побег, сколачивали группу, в которую брали слабого духом арестанта. Желательно, пожирнее. А потом, когда в пути начинали голодать, их становилось на одного меньше. Зато оставшиеся получали заряд бодрости. Мясо, оно сытное, энергии много дает.
— И зачем тебе двенадцать кабанчиков?
— Умный вопрос. Но ты хотя бы не подумала, что я вас есть собрался?
Девушка указала на кваза:
— Я знаю, кто это. Скорее он тебя съест.
— Спорно. Ну да ладно Кнопка, для тебя поясню. Дорога у нас долгая и сложная. Время от времени будут случаться неприятные ситуации. Бывает, ничего другого не остается, как разделиться на две, три или больше групп. Есть шанс, что преследователи увяжутся за одной, а остальные проскочат. Да и что я стану делать, если меня там серьезно покалечат? Это верная смерть, зараженных там почти везде так много, что раненый долго прятаться не сможет. Всякие ситуации могут возникнуть, при которых вы будете для меня полезны.
Таракан указал на кваза:
— Мелкая, это кто такой? Ты сказала, что знаешь его. Видишь его ник?
— Нет, не вижу, у него скрытность слишком высокая. И уровень не вижу. Но я его знаю, это Дворник.
Толстый присвистнул и изобразил жест, будто уважительно снимает шляпу.
Таракан, продолжая ничего не понимать, уточнил:
— Что за Дворник? Ты что, крут?
— Не слышал про Дворника? — удивилась Кнопка. — Это тот тип, который, попав на Континент, в первый же день завалил лотерейщика. Простой метлой завалил. Крутого лотерейщика, почти топтуна. Тот, кто это видел, дал ему за это такое прозвище.
Таракан покачал головой:
— Ни разу не слышал про такого.
Кваз, не шелохнувшись, утробным голосом прогудел:
— Для тех, кто знают, кто я такой, поясняю: Март со мной договорился, чтобы я провел его до границы. Я знаю Марта и думаю, что до границы он дойдет. Начет вас не уверен. Это всё, что вам надо знать.
— Я один тут Дворника не знаю? — всё не успокаивался Таракан. — А ну, руки поднимите, кто его знают?
Взметнулся лес рук, лишь Читер и еще пара ребят не шелохнулись.
— И чё, он реально крут?
— В сравнении с ним, ты недостаточно крут, чтобы задницу ему вылизывать, — ответил Физик. — Как по мне, нормальная команда. Только я не понял, зачем через Перевал идти. Там, в Мешке, стаб, на котором плотно Пауки засели. Рядом при перезагрузках склад боеприпасов прилетает, они этот огород окучивают. Честно сказать, ни мне, ни Годе попадаться им на глаза нельзя. И думаю, мы тут такие не одни.
Араб кивнул:
— Я у этих шакалов уже почти месяц в черном списке. Три раза слили, уроды. Мне здесь жизни не будет. Лучше южнее податься, там, вроде, попроще.