Он нахмурился. Слегка пожал плечами:
— У нее вроде бы все в порядке. Она сейчас менеджер по запчастям на тракторном заводе.
— Это хорошо. Гм-м… Она еще встречается с этим… как-там-его? Он еще больше нахмурился. Медленно кивнул. А чего я от него, собственно, хочу? Чтобы он рассказал о своем сводном братце? Парнишка родился в конце 1966 года, задолго до того, как мы узнали, что я застряну на Луне, так что даже если бы программа «Аполло» сработала…
— Как учеба?
Он вдруг просиял:
— Меня досрочно приняли в университет Джона Хопкинса, папа! Вашингтонский университет выпустил меня на год раньше, чтобы я уже осенью смог начать учебу на медицинском факультете.
— Так это же здорово!
— Я подал в NASA заявку на стипендию по космической медицине. И мне сказали, что с моими десятью ветеранскими пунктами ответ наверняка будет положительный.
Когда в 1948 году я поступал в Бостонский университет, у меня было всего пять пунктов. И к тому же на моей груди не было «Пурпурного сердца», не говоря уже о «Бронзовой звезде». Военные прислали мне по факсу список его наград, но мне пока не удавалось разговорить Билли на эту тему.
— Но почему? — удивился я. — Я думал, ты планировал специализироваться по травматической медицине.
— И по ней тоже, — кивнул он. — Стипендия по космической медицине требует двойной специализации.
— Все равно не понимаю.
— Папа, сейчас очень много говорят о финансировании системы «Нова/Ровер» как реального проекта. С тех пор, как русские разрешили доктору Челомею опубликовать в прошлом году свою книгу… — Он говорил о Владимире Челомее, главном конструкторе космических кораблей, чьи детища — «Алмаз-9» и «Орел-1»- уже кружат на окололунной орбите и вскоре доставят меня домой. — Словом, запланированная дата старта первой марсианской экспедиции — 12 ноября 1984 года.
— Когда сам увижу, тогда и поверю… Господи, а ведь мне тогда стукнет уже пятьдесят шесть!
Он еще раз медленно кивнул:
— Да. А мне — тридцать четыре.
В тот день, когда я отправился на Луну, мне было тридцать семь.
— И ты хотел бы полететь.
— Да. Полет рассчитан на три года. Двенадцать человек, им понадобится врач. Хороший врач.
Еще как понадобится. У нас здесь полевой хирург, терапевт и фармацевт, три медика на сорок членов экипажа.
Серьезные глаза сына долго изучали меня. Потом он сказал:
— Тебе нужно кое-что знать, папа. Месяц назад наконец-то допустили к летным испытаниям ядерный ракетный двигатель «Ровер-1». Прототип с тягой почти 34 тонны готов к полету.
— Тот самый двигатель с твердофазным реактором из проекта NERVA?[4]
— Да, папа. Речь шла о том, чтобы присобачить «Ровер-1» к первой ступени «Сатурна-IVB», а выше установить оборудование, оставшееся от программы «Аполло», и некоторые компоненты орбитальной станции. На складах законсервировано достаточно железа от «Аполло/Сатурн», чтобы его хватило на три экспедиции. И теперь они полагают, что выяснили, из-за чего раньше взрывались ракеты. Сейчас это называется проект «Starover».
Я хмыкнул. «Starover» — «Звездный скиталец». В честь романа Джека Лондона, что ли? Впрочем, нет. В начале шестидесятых, когда я тренировался для полета на «Джемини», один инженер из NASA написал о приключениях исследователя космоса Дига Аллена.
— Да никто не полетит на Марс на корабле такой конструкции, — сказал я.
— Нет, конечно. В любом случае, марсианский посадочный модуль не будет готов раньше 1982 года, сколько бы денег в него ни вбухали. Сейчас говорят о предварительных миссиях к трем астероидам поблизости от Земли. Первая — в 1977 году.
А мне оставалось сидеть на Луне и кусать локти. Бобби снова улыбнулся:
— Экипаж каждой миссии будет состоять из трех человек. Астронавт-инженер, какой-нибудь ученый и геолог.
— И под них уже выделено финансирование? Он пожал плечами:
— Почти. Все равно раньше осени голосование по бюджету на следующий год не состоится.
— Как-то не верится, что Макговерн такое одобрит.[5]
— После слушаний по импичменту он сидит тихо, как мышь. Чертовски трудно оправдать импичмент только что вступившего в должность президента, а антивоенная партия Макговерна сделала Билла Миллера президентом на один срок, несмотря на прекрасную экономику, которую ему передал Никсон, но республиканцы, контролирующие обе палаты конгресса с небольшим перевесом, все же попытались.
— Что же, слушания не дошли до обеих палат?
— Нет. Ты слышал, что вице-президент Иглтон собирается подать в отставку?
— Нет!
— Сегодня утром передавали в новостях. — Сын постучал пальцем по голове и многозначительно взглянул в телекамеру. Черт, есть предел тому, что мы можем говорить. Это ведь открытый канал.
— И кто же?..
— Говорят, Сержант Шрайвер.
— Парень из Корпуса мира? — Отлично, еще один Кеннеди. Просто поразительно, о чем только люди думают, ведь Джек и Бобби уже сидят в сенаторских креслах — один в Массачусетсе, а второй в Нью-Йорке. Если бы Тедди не свалился в машине с того моста и не утонул, их сейчас было бы уже трое.
— Говорят, Макговерн теперь уже никогда не выставит свою кандидатуру на перевыборах, ведь он пытался вытащить нас из Вьетнама как раз тогда, когда мы начали побеждать.
— До 1976 года еще долго. Всякое может случиться. Сын улыбнулся:
— Может, и так, но демократы уже называют своим кандидатом Эда Маски.
— Э-э-э… из Мэна?
— Ага. А республиканцы поглядывают на Теда Агню.
— Кого?
— Губернатора Мэриленда. Билли рассмеялся:
— Думаю, когда ты собирался на Луну, он был еще членом школьного совета Балтимора.
— Господи… — Когда сидишь на другой планете, время летит с бешеной скоростью. — Значит, поляк и… кто? Француз? Может, Эгню?
— Грек. Если он победит на выборах, то мы отправимся на Марс. А пока республиканцы предпочитают придерживаться взглядов Никсона.
Черт побери, да из-за Никсона-то я здесь и торчу. Но вслух я этого не сказал. Теперь надо следить за своими словами.
— Значит, ты полагаешь, что я могу подать заявку на этот… «Звездный скиталец», когда вернусь домой?
— Конечно. Ведь ты и мистер Паттерсон — единственные в мире планетологи с полевым опытом. Так что полетите вместе: ты, он и какой-нибудь новичок.
— Очень сомневаюсь, что Мит в ближайшие годы захочет куда-либо лететь.
Он пожал плечами и улыбнулся. На секунду посмотрел в сторону от камеры. Нахмурился.
— Э-э… время заканчивается.
— Да. Как хорошо, что мы с тобой поболтали, Билли. Когда ты был во Вьетнаме, мне так не хватало тебя.
— Что ж, скоро увидимся. Я попрошу прислать тебе по факсу подробности проекта «Скитальца», как только они станут доступны.
— Спасибо. Эй, а сможешь в следующий раз прихватить и своих сестричек? — Миллисент сейчас уже почти шестнадцать, а малышке Беатрисе… что? Двенадцать? Господи…
Его взгляд наконец-то смягчился:
— Попробую, папа. Обязательно попробую. Живое изображение внезапно застыло.
Мы с Митом стояли в точке разворота последнего участка нашего пути, высоко на холмах западнее базы, чуть ниже гребня кратера. Забавно, как мало Луна похожа на иллюстрации во всех этих научно-фантастических журналах, которые я читал мальчишкой, или на фильм Джорджа Пала по роману Хайнлайна «Ракетный корабль „Галилей“». Как же они его назвали? «Пункт назначения — Луна»?
Неужели я всерьез думал, что когда-нибудь пройдусь по Луне? Может, и думал.
Плоские равнины из застывшей лавы, зазубренные горы, не тронутые ветром и водой? Смех, да и только. Мы знали достаточно, чтобы вообразить пыльные лунные холмы и низкие, покатые склоны, хотя и не могли разглядеть их в телескопы. Солнечный ветер слаб, но он дует на эти горы вот уже четыре миллиарда лет.
4
NERVA (Nuclear Energy Rocket Vehicle Apparatus) — реактивный аппарат на ядерной энергии. См. также послесловие автора.
5
Ниже до конца этого разговора упоминается много имен американских политиков и политических событий тех лет (а также намеков на возможные варианты событий).