Впрочем, справедливости ради следует заметить, что и в человеческом обличье Урсула выглядела великолепно.
Нежное личико с огромными темными глазами и розовыми губками, обрамленное густыми вьющимися каштановыми прядями, прекрасная точеная фигурка… По человеческим меркам Урсула была настоящей красавицей, однако Фланци морская ведьма все равно гораздо больше нравилась в своем подлинном виде.
Тем временем сестрички-ведьмы хлопотали на кухне, готовя чай для своей гостьи, которую усадили здесь же на высокий мягкий стул, который специально принесла для нее из гостиной Руби. Фланци давно уже заметила, что ее ведьмы сильно изменились, после того как пропала их младшая сестра Цирцея. Они как-то разом увяли, зачахли и, что самое удивительное, стали тихими и молчаливыми. А ведь раньше они и минуту помолчать не могли, постоянно спорили о чем-то, пытаясь перекричать друг друга. Фланци настолько привыкла к бесконечным разборкам ведьм, что сейчас чувствовала, будто ей чего-то не хватает. Ну, и волновалась о том, не тронутся ли сестрички умом от всего этого, разумеется. После того как пропала Цирцея, сестры все время ходили как в воду опущенные, а если вдруг и нарушали молчание, то старались говорить тихо и связно, то есть так, как всегда добивалась от них младшая сестра. Совершенно безуспешно, кстати говоря, добивалась. Что ж, возможно, внутри нелепых оболочек, в которых расхаживали ведьмы, скрывалось какое-то подобие сердец, и в этом случае, как полагала Фланци, эти сердца треснули и разбились в тот день, когда Цирцея покинула своих сестер. Она покинула их и ушла неизвестно куда с ненавистью во взгляде, гневными словами на губах и глубокой печалью в своем сердце.
Фланци всегда считала Цирцею не такой, как ее сестры. Цирцея была способна любить и сочувствовать другим и считала, что Люсинда, Руби и Марта хватили через край с тем принцем. Говорила, что они слишком жестоко обошлись с ним. Считала ли сестричек-ведьм слишком жестокими сама Фланци? О, нет, нисколько. Она-то как раз считала, что ведьмы поступили совершенно правильно, решив проучить того надменного принца и превратить его в чудовище. Принц получил хороший урок, от которого едва не сошел с ума, и поделом ему. Зачем он разбил сердце Цирцеи? Почему так плохо обращался с ней? Пусть знает!
В конце концов, не для себя же старались тогда ведьмы? Не для себя. Для своей младшей сестры. А Цирцея не поняла этого, рассердилась на сестер, назвала их жестокими, обругала за то, что те наложили на принца проклятие, которое ни к чему хорошему не привело, напротив, едва не погубило несколько королевств.
Нет, не простит своих сестер Цирцея, даже разговаривать с ними никогда больше не захочет, Фланци почти наверняка была уверена в этом.
Чего же тогда ждать от визита Урсулы? С кошачьей точки зрения, морская ведьма могла, пожалуй, лишь вывести сестричек-ведьм из глубокой депрессии, охватившей их после ухода Цирцеи, а больше-то вряд ли что-нибудь.
Размышления Фланци прервал грохот, это Марта уронила стеклянный заварной чайник, и он разлетелся на мелкие кусочки, упав на покрытый черно-белой керамической плиткой пол кухни. Руби снова заплакала. Осколки стекла алмазами сверкали на полу. Урсула обняла Руби, чтобы успокоить ее.
— Фланци думает, что Цирцея никогда больше не захочет разговаривать с нами! — всхлипывала Руби, прочитавшая кошкины мысли. Вслед за Руби заплакали и ее сестры. Марта принялась выдирать себе волосы, следом за ней вцепилась в свою прическу Люсинда, и кухня начала напоминать сумасшедший дом.
— Девочки, перестаньте! — громко прикрикнула на сестер Урсула, и на стене кухни вдруг появилась тень настоящей, спрятанной внутри человеческого тела морской ведьмы — огромная и пугающая. — А ну-ка, замолчали все! — скомандовала Урсула.
И сестрички-ведьмы разом примолкли.
— Вы вновь увидите свою сестру, это я вам обещаю, — уже спокойнее сказала Урсула. — Но для этого мне нужно сначала получить кое-что от вас. Вашу ненависть.
ГЛАВА 3
Ведьмы стояли на вершине скалы и смотрели на раскинувшийся внизу приморский городок Ипсвич, точнее, на то, что от него осталось. Руины городка покрывал толстый слой сажи, сквозь который с трудом угадывались жалкие остатки домов. Даже на расстоянии чувствовалась пропитавшая городок ненависть, ощущались боль и страдание, которые принесла черная магия, обрушившаяся на Ипсвич словно оживший ночной кошмар.