Урсус Карпатус Обыдинус
День отгорел, что огарок свечи. Солнце, с проворством олимпийского призера по прыжкам в воду с тумбочки, занырнуло за соседнюю гору. Темнело быстро и качественно. Пора было подумать о ночлеге.
Палатку установили над обрывом. Над самой что ни на есть над пропастью. И вовсе не из романтических побуждений. Просто на всю округу нашелся лишь один малюсенький ровный островок земли. А так всё: яры, скалы, кручи.
- Марш-марш вперед! - скомандовал заместитель руководителя группы Трямкин по прозвищу Колобок. - За дровами!
Дрова в походе - дело святое. Без дров нет костра, без костра нет ужина, а без ужина - и жизнь не в радость.
Мы бросились исполнять строгий наказ Колобка. Рыщем, значится, по кустам в поисках нехитрого туристского топлива.
Вдруг - крик.
- Ко мне! У меня тут это...
Кричал Димон Базаров.
Под «этим» Димон подразумевал среднего размера лепёшку плохо пахнущей субстанции, именуемой в околонаучных кругах загадочным испанским термином «гуано». (В русской интерпретации испанский термин терял всякую загадочность и благозвучие, хотя так же начинался с буквы «г»).
- Помёт, - выдвинул предположение Лёшка Колышкин.
- Кал, - подтвердил Лёшкину гипотезу Серёга Михайлюк.
- Фекалии, - продефинировал находку Юрка Поздняков.
- Стул, - поддержал товарищей Олежек Феофанов.
- Какашки, - перевел наукоемкие термины на русский разговорный Костян Серов.
Тут подоспел и Трямкин. Тщательно изучил таинственную лепёшку. Осмотрел, потрогал, послушал, понюхал. Разве только что не попробовал на вкус. С видом знатока-какашковеда заключил:
- Это - экскременты медведя!
Медведя?
Медведя?!!
Мед-ве-дя?!!!!!
Новость нокаутировала, разила наповал, сносила с ног.
- А разве в Карпатах водятся медведи? - скромно полюбопытствовал Колышкин.
- Ещё какие! - Колобок с видом бывалого рыбака развел руки в стороны. Знать пытался изобразить размеры карпатского хищника.
- А может все-таки не медвежья? - вяло предположил Юра.
- А чья?! - возмутился Трямкин. Безапелляционно припечатал: - Точно вам говорю, медвежья! Медведь это. Ме-е-две-е-дь. - Подумал, добавил: - И вполне вероятно - медведь-людоед!
Успокоил, блин...
Спать ложились в ожидании чуда. Авось оно произойдет, и медведь окажется не таким уж и людоедом. А то и вовсе - каким-нибудь буддистом (в смысле, вегетарианцем).
Медведь - буддист. Чушь конечно. Но так хотелось в эту чушь верить.
А уж если медведь и вовсе не заявится... Это даже не чудо. Это - ненаучная фантастика какая-то. Фэнтези! Сказка!! Мечта!!!
Вот с этой-то мечтой мы и укладывались спать...
В ту памятную ночь наш лагерь напоминал бивуак первопроходимцев... ой, то есть первопроходцев Дикого Запада. Из альпенштоков мы соорудили вокруг палатки некое подобие частокола, накидали в костер побольше дров: может Прометеев дар дотянет до утра и отгонит ненасытное чудище? Вооружились. Костик Серов расчехлил свой фирменный швейцарский нож, Олег Феофанов - «Так, на всякий случай» - прихватил в спальник топор, Серёга Михайлюк положил под руку огромный дрын: «Ну, мало ли чего».
В общем, всё, как в той старой литовской киношке: «Никто не хотел умирать». Не так уж, знаете ли, и приятно проснуться в животе у медведя-людоеда...
Проснулись, как ни странно, там же, где и засыпали - в палатке.
Живые, невредимые, целехонькие. Даже, замечу, не надкусанные.
Лежим, моргаем, часто дышим. Воздаем хвалу Всевышнему, поминаем всех святых. Вдруг...
Чу! Что это?..
Динь-динь-динь... Динь-динь-динь... Динь-динь-динь...
Колокольчик?
Колокольчик.
Зуб даю, колокольчик!
На разведку посылаем Олежку Феофанова. Он у нас самый субтильный (что называется, кожа да кости). Чай, медведь-антропофаг им побрезгует.
Олежка смущенно моргает, неумело крестится, сжимает покрепче топор. Обреченно вздыхает, с явной неохотой выползает из палатки.
Замираем. Прислушиваемся к тишине.
Ни слуха, ни духа. Ни рыка, ни крика.
Пропал Олежка?..
Ан нет, не пропал. Слышите?
Динь-динь-динь. Ха-ха-ха!
Хохочет?
Хохочет.
Тля буду, хохочет!
Заинтригованные выглядываем из своего убежища.
И что же видим...
Олежка.
Бросил топор.
Схватился за живот.
Надрывается от смеха.
Напротив, метрах так в четырёх, стоит источник утреннего звона. Четырёхногое, хвостатое, рогатое.
- Корова, - с прямолинейностью акына (в смысле, что вижу, о том пою) констатировал факт явления чудовища народу Юрик Поздняков.
- Какая корова?! - наигранно возмутился Сережка Михайлюк. Пародируя давешный менторский тон Колобка, прокомментировал: - Урсус Карпатус Обыдинус. - Сам же себя перевел: - Медведь Карпатский Обыкновенный. - Присовокупил: - Из семейства людоедовых.