Вот Вы пограмотней меня, книжки читали. Как оно така получается? В моём доме мой хлеб едят, та за мой же хлеб моё жа дитя плетюганами порют? Или человека за коня вешают? Они жа власть. Они жа нас оберегать должны от врагов, тама, от напасти всякой. А они с нами така. Я знаю, у них там степь та воля, та ветер в ушах свистит. Коль война, они на неё первые. А мы что?.. Фольд. В земле ковыряемся с утра до ночи, кажной травинке кланяемся, кажное зёрнышко подбираем. Ежели война, можам в стене постоять, а скакать, там, или ещё чего – эта не можам. Та у нас и коней таких нет. Наши кони против ихних, эта как простой волк против ваших варгов[13]. Но жили жа мы с ними. Хорошо, говорят, жили. А ныне странно выходит. Моего деда король серебром наградил за то, что с вашими хорошо воевал. А я вот с Вами за одним столом сижу, уважение Вам оказываю. Вот главный ихний, ну тех, что были-та, думаете, меня за мой жа стол позвал? Нет. Я для него не хозяин тут. Королевский данник. Не понимаю я этого.
– Мне не объяснить. Власть – везде власть. Везде жестока. У нас тоже. У нас за украденный хлеб не руку, голову бы отрубили. Но ведь девочка Ваша не воровала.
– Так я жа и говорю. Ясное дело. Какая жа власть без силы. Но уважать-та нас должны? Или раз меч в руках, така делай, что хотишь?
– Разве они своевольно делали? Королевский отряд.
– От-та и оно! Неправильное делается. Не понимаю.
– Ехали бы к нам, на север.
– Холодно там у вас.
– Мы живём. Люди живут. Не ссоримся.
– А хозяйство куда? Дом? С собой не увезёшь. Всё добро везти – никаких лошадей не хватит. Та и у вас там всё общее. Не свыкли мы так-та.
– Не всё общее. Дома у семей свои. И мы никому своих правил не навязываем. У Вас одна жена, а у меня – шесть, не буду же я Вам ещё пятерых сватать. Тем более. Вы сами к жёнам сватаетесь, а у нас, наоборот, они к нам. А дом… Построят и дом и дадут всё, что надо. В буурз просто: ты для буурз делаешь, он для тебя.
– И что жа я, к примеру, делать должен буду?
– Хозяйствовать. Мы хлеб растить плохо умеем, а вы можете. Будете других учить.
– И сколька жа землицы отмерите?
– У нас земля общая. Для всех. Сколько хлеба соберётся, на всех делят, чтобы голодных не было. Лучше научите хлеб растить – для всех его больше будет. Для Вас тоже.
– В голодный год и у нас тако жа. А у Вас, стало быть, всё время. Не свычно. Я, значит, спину гну, а все едят?
– Спину все гнут. Кто – в поле, кто – на войне, кто – в рудниках, кому как досталось. Если большая война или беда, тоже все встают. Или у Вас не так?
– Така. А всё жа не свычно. Мы тута на краю живём, к нам королевская власть редко заглянет, а всё жа спокойнее. А у вас тама орки…
– А я кто? – слышно было, как негромко рассмеялся Гхажш. – Я орк и есть.
– Скажете тожа, фреа[14] Гхажш. Орк. Сами жа в позапрошлом годе, как знакомство со мной свели, сказывали, не орк, а вовсе дажа урукхай. Солнца не боитесь. Орки, они ночами налетают, грабят, что ни попадя. Недели две тому соседнюю деревню тожа какая-та ватага ограбила. Человек двадцать убили та домов пожгли. Малый ими вот вроде вашего, сказывают, воеводил. Вот те – орки. А ваши жа ребята другие. На постое своё едят, наше не трогают. Ежели попросили чего, так жа Вы платите. Та ваших-та дажа девки не боятся. Знают, что Вы своему и голову снесёте, ежели безобразить вздумает. Видали ужа. А ежели кто по доброму согласию девке под подол залезет, така оно ей лестно. У нас с позапрошлого году от ваших двое мальчишек народилось, добрыми мужиками вырастут. А Вы говорите – орк.
– Хорошо Вы о нас думаете. Но среди нас добрых мало, всякие есть.
– Всякие и среди нас есть. Наши тожа иной раз в орки уходят. Кто от тоски та бедности, кто от буйного нрава. По южном тракту, знаете, сколь таких озорничает? Я вот что скажу…
Говорившего прервал звук распахивающейся двери. Кто-то тяжёлый вошёл, поскрипывая половицами. Потом об пол что-то стукнуло и покатилось.
В соседней комнате помолчали, и потрясённый голос хозяина сдавленно прошептал: «Ну, гостеньки дорогие… Ну удружили, така жа и удружили…»
Глава 10
– Хозяюшка, – таким же тихим шёпотом произнёс Гхажш, – Вы ребёночка уведите, ни к чему ей на такие вещи смотреть.
Прошелестели быстрые шаги, опять хлопнула дверь, и голос Гхажша вспыхнул свирепой яростью.
– Ты совсем одурел, урод рваный?! Мозги на отдыхе запарил?! Ты зачем это сюда приволок?! Если надо было показать, меня вызвать не мог?! Погордиться захотел?!
– Это не я, – отвечал ему глухой голос Урагха, – это Удугхи.
– Я не спрашивал, кто им головы отрубил, я спросил, зачем ТЫ их сюда приволок?
– Не подумал, – после молчания почему-то шёпотом ответил Урагх.
– Не подумал, – язвительно заметил Гхажш, – а что это означает, ты помнишь? Если нет, то я тебе НАПОМИНАЮ! Ясно?
– Так есть. Ясно, – ответил Урагх голосом совсем уж безнадёжным.
– Теперь рассказывай.
– Их двое было. Оба здесь. Ехали с запада, со стороны южного тракта. Удугхи обоих снял.
– Теперь нас точно спалят, – вмешался в разговор хозяин дома, – а та ещё загонят в Бродячий лес, дрова рубить и поленницы сторожить, чтоба не разбегались. Эта, ежели сразу не поубивают.
– Подождите, фреа Хальм[15], разберёмся. Может, ещё справимся. Кони где?
– Ушли кони. Удугхи их поймать хотел, потому всадников первыми сняли, они шагом ехали. Только он не поймал. Колено ему копытом разбили.
– Т-а-а-к. Был приказ коней бить первыми. Он знал?
– Знал. Как не знать, раз по пять каждому было сказано. Он ещё и с парнями поспорил, что вместе с ним в дозоре были. Они хотели коней сначала бить, а он приказал сначала всадников. Потом коней ловили. Не поймали.
– Понятно, этот придурок свою голову уже потерял. На его пятерку другого назначишь, поумнее. Фреа Хальм, кони должны на место возвращаться? Где всадника потеряли.
– Ежели правильно обучены, та должны. Мало ли, ранен хозяин или что. Толь эти не вернутся.
– Почему?
– Така ловили жа их. Они жа ещё приучены от чужих уходить. Ежели их ловили, та не поймали, они сразу к йореду поскачут. К своим, значит.
– Значит, очень скоро здесь все будут?
– Как посчитать. У них заводные кони были?
– По одному, – ответил Урагх.
– С вьюками?
– Нет.
– Значит, ближний дозор, раз без вьюков и одвуконь. Толь ближний дозор парным не бывает. Позади этих ещё одна пара ехала. Далеко, толь чтоба передних зреть. Они всё видать должны были. Как этих стрелили, как коней ловили. Часа через три-четыре здеся весь йоред будет. А нас точно спалят, самое малое. Вон того, что в уголок закатился, я признал. Они у нас и были пять дён тому. Ещё тогда спалить хотели за мятеж, а нынче узнают, что вас привечали, така и перебьют всех. Что жа Вы, фреа Гхажш? Подвели Вы нас. Как жа мы теперь? Они жа деревню пеплом пустят. И хорошо ещё будет, ежели не придётся кандалами греметь.
– Подвёл. Если мы голову этого придурка, что всю кашу заварил, оставим, поможет? Скажете, прохожие орки озоруют, сами поймали, сами и убили. Вот и голова здесь. Поверят?
– Навряд. Оно бы, можат, и поверили, ежели б ваши не кинулись коней ловить. Их лови не лови, они в чужие руки не пойдут. Не така приучены. Эта наших, деревенских, любой запряг та в борозду повёл. А та ж боевые. Толь хозяина слушают да горн йореда знают. Нада жа было сначала задний дозор снимать, а ужа потом – передний. Ежели дозорные видели ваших, така и проследили их до самой деревни. А ежели проследили, така и других ваших видели. Спалят, точно спалят.
– Ясно. Уходить Вам надо, фреа Хальм. Всей деревней уходить. А мы останемся. Бой примем. Сколько продержимся, не знаю, но ночь и день – точно. Вы за это время далеко на север можете уйти. Я Вам проводника дам. И знак для наших, чтобы приветили.
13
Огромный разумный волк, люди их считают оборотнями. Сейчас очень редко встречается. Роханцы произносят – «Варг». С твёрдым «Г» на конце. Бъёрнинги – «Варк». Гондорцы – «Ваак». На Тёмном наречии – «У-аргх». Дословно – «уничтожитель».