Олег выпрыгнул из кровати, подбежал к Игорю. Тот со вздохом стянул наушники.
– Ну и что тебе не спится?
– А тебе? – разобиделся младший. Братец, наверное, пришел вчера слишком поздно – сначала тренировка, потом альбом выменивал – вот Олег раньше нужного и заснул. Мог бы Игореша, однако, разбудить, похвастаться. Не-е-ет, все себе, единоличник! И ночью обязательно раз прослушал, и утром раньше обыкновенного поднялся.
– «Цеппелины»! – гордо ответил тот. – 79-й, свежак!
– «Вход через выход»! – восхитился соня. – С обложкой?
– На, – Игорь взял со стола четырехугольный конверт и протянул его брату.
Тот жадно схватил искомое в руки и, отодвинув штору, поднес к окну. На обложке изображался человек, сидящий за стойкой бара. В руке он сжимал клочок почти полностью сожженной записки. Рядом стояло еще пять посетителей. Олег восхищенно присвистнул.
– А самое интересное, – заерзал в кресле старший, – что если вкладыш смочить водой, то он станет цветным! Я вчера еле вытерпел, так хотелось это сделать! Но я решил, что тогда ты меня точно убьешь.
– А за что еще я должен тебя убивать? – изумился ученик, и вдруг страшная догадка вонзилась в мозг. – Ты «Лед Зеппелин» не просто так взял послушать?
Брат, скорчив расстроенную мину, покачал головой.
– Ну конечно! – продолжил развивать дедукцию Олег. – Иначе кто б тебе дал конверт и разрешил эксперимент с вкладышем! И не купил – откуда деньги?!
Старший молча кивнул.
– Обменял! – ахнул соня. Все проспал!
– Ну, он пятьдесят рублей стоит! – оправдываясь, заговорил Игорь. – А не забрать я его не мог…
– На что выменял, рожа? – заскрипел зубами Олежка.
Старший виновато развел руки:
– На «Династию» «Кисс» и на квиновский «Джаз».
Юный меломан со стоном рухнул на соседний стул.
– Две за одну! Дурак!
– Сам дурак! – обиделся старший. – «Кисс» попиленный – максимум четвертак…
– «Квин» – сороковник! – чуть не заплакал Олег. – И причем тут деньги, это же моя любимая пластинка…
– Твоя любимая, но покупал ее я, и за свои! – рассердился Игорь. – Она тоже пиленная, так что – тридцатник. Итого – 55, все по-честному. Пятерку сдачи мне дали. Значочками своими занимайся, а в мои дела не лезь.
– Ну конечно, – Олег поднялся со стула и побрел было из комнаты. Обернувшись, выдавил из себя: – Я бы «Квинов» у тебя сам выкупил. Почему не предложил?
– Я «Джаз» переписал всем, кому можно, – приложив ладонь к сердцу, что означало крайнюю степень искренности, ответил брат. – Как и «Династию». Одна запись – трояк. Я на «Цеппелинах» минимум двадцатник сделаю. А то и тридцатник. А «Джаз» на мафоне можешь слушать.
– Спекулянт! – уже у двери пробормотал младший, впрочем, уже совсем не зло.
– Сам такой! – улыбнулся брат.
– Я умоюсь и вернусь – без меня вкладыш не трогай!
– Только ты в темпе.
– Ланна!
Олег юркнул через коридор в туалет, затем зашел в ванную и принялся долго плескать себе в лицо холодной водой, потер за ушами, смочил затылок и шею. Вытерся, тихо выполз, закрыл за собой дверь, шпионом прокрался на кухню. Открыл холодильник, как назло, звякнули бутылки. Наклонился, взял бутылку кефира, осторожно, прокрутив, снял зеленую крышечку из фольги, отпил из горлышка. Вот тебе и окончательное пробуждение. Заскользил вдоль стены обратно. В узком коридоре между стен была укреплена отполированная труба из нержавейки – домашний турник. Он подпрыгнул, ухватился поудобнее, начал подтягиваться. Раз-два-три… Десять… Восемнадцать… Слез, опять не дойдя до двадцати.
«Лентяй! – подумал Олег. – Ты не достоин носить гордое имя ригориста…»
Войдя в комнату, зажег свет. Только тут он заметил стоявший на письменном столе стакан с водой и кисточку. Да, брат уже вчера готовился совершить преступление века. Есть у него все-таки совесть – вовремя остановился.
– Поехали? – спросил младший. Игорь стащил наушники, повернулся к проигрывателю, осторожно снял иглу с крутящегося диска.
– Какой-то неправильный «Лед Зеппелин», – удивленно протянул он. – Мягкий, как дискач.
– Да ну! – в свою очередь изумился Олежка. – Хорошо, вечером вынесу вердикт.
– Вынесешь, вынесешь… Садись.
Юный ученик устроился на стуле, брат, стоя, окунул кисть в воду и начал медленно водить нежной щеточкой по бумаге.