- Позвольте мне встретиться с ней, - попросил граф. – Только лишь один раз встретиться и поговорить. И если это её окончательное решение, то ни вы, ни она никогда больше меня не увидите.
- Хорошо, - пожал плечами губернатор. - Раз вам так угодно – пожалуйста. Завтра в это же время. И чтоб больше духу вашего не было в моём городе.
Граф медленно вышел, понурив голову и опустив острые плечи, а губернатор ещё долго разглядывал покрывшееся мелкой сеткой трещин оконное стекло позади своего кресла, оттягивал ставший вдруг слишком тесным воротник и досадовал на то, что теперь в течение ближайшего месяца ему наверняка не видать хорошего аппетита и крепкого сна. Ещё он думал о том, как легко зловещий гость подчинил своей воле охрану. Губернатор мучился опасениями, что таким же вот образом граф приберёт к рукам сначала губернаторскую невесту, затем губернаторское богатство, а самого губернатора превратит в бессловесного раба. Из-за этих мрачных размышлений губернатор отказался от второго завтрака и от обеда, а во время ужина пригласил к себе одну полулегендарную личность с крайне дурной славой.
Полулегендарная личность притащила с собой огромный саквояж вроде лекарского, невероятно широкополую шляпу со следами чьих-то зубов и затхлый воздух церковных подвалов. Одно только молчание личности у наиболее нервных людей могло вызвать продолжительную истерику. Тем не менее, губернатор не оробел и довольно связно изложил суть проблемы, и спросил, бывает ли такое на свете или лучше обратиться к профессору медицины. Личность гипнотизирующе-неспешным движением почесала пунцовую болячку на плохо выбритом подбородке и спокойно заявила: да, бывает. На её, личности, практике уже не раз бывало. В таком-то году, в таком-то селе. Не угодно ли взглянуть на материальное подтверждение. Личность раскрыла ухоженный, сытый, матово поблёскивающий саквояж и извлекла оттуда череп и высохшую руку своей давнишней жертвы. Губернатора затрясло. Тем не менее, он нашёл в себе силы спросить, возьмётся ли личность за устранение возникшей проблемы. Личность почесала болячку и ответила: да, разумеется. И назвала цену. У губернатора перехватило дыхание. Он принялся шумно возмущаться: он, видите ли, думал, что имеет дело с профессионалом, а не с грабителем. Не будьте таким махровым пошляком, всякий профессионализм стоит дорого, усмехнулась личность. И продемонстрировала прочее содержимое саквояжа: разнокалиберные пистолеты, патроны благородных металлов, инквизиторский инструментарий, обёрнутый промасленной бумагой топорик, мутные колбы, священные книги, ещё несколько охотничьих трофеев. Платите, сказала личность. Губернатор понял, что ему очень не хочется отдавать свои нажитые не самым честным образом и оттого особенно крепко липнувшие к душе деньги в страшные серые руки личности. Он сказал, слегка заикаясь, что наймёт другого работника. «Как хотите, - усмехнулась личность, - но не удивляйтесь, если ваш визитёр не оставит вас до конца жизни. Вашей жизни, разумеется». Не тратя более на губернатора своё дорогостоящее полулегендарное внимание, личность с горечью посетовала, обращаясь к самому тёмному углу комнаты, на то, что все заказчики – невообразимые пошляки и жмоты, после чего беззвучно сгинула, оставив после себя слабый запах ладана и дешёвой чесночной колбасы.
Губернатор выбрал из своей охраны двух самых сообразительных солдат и приказал им с утра засесть с винтовками на крыше пристройки во внутреннем дворе. Каждому солдату было выдано по два полных магазина и по персональной инструкции: нафаршировать графа пулями.
Граф же, не подозревавший ни об общении губернатора с полулегендарной личностью, ни об инструктаже солдат, на следующее утро пришёл в резиденцию точно к назначенному часу. На душе у него было неуютно, но он списывал это на счёт расшалившихся нервов, не видя причины подозревать губернатора в какой-либо подлости.
Графа встретил личный секретарь губернатора (сам губернатор побоялся показаться гостю на глаза, опасаясь, как бы тот не прочёл его трусливо дребезжавших об убийстве мыслей). Следуя за не ведавшим о готовившемся злодеянии секретарём, граф очутился во внутреннем дворике дворца – с вкрадчиво журчащим фонтаном, в чаше которого плыли яркие кленовые листья, серебрящиеся по краям, с призрачными от летучих солнечных бликов и неверных теней мраморными статуями, с высокими деревьями, за поредевшими кронами которых нервно курили двое убийц; одного из них донимала икота, и он всё зажимал себе рот растопыренной пятернёй.