- Вообще-то, довольно благоустроенно, - заключила она, почёсывая фонариком шелковистый висок. – Изнутри гораздо лучше, чем снаружи. Если всё перемыть, вполне ещё можно жить по-человечески.
Она медленно поднималась по широкой лестнице, задумчиво играя лучом фонарика.
- Ваш особняк, по-моему, ещё годен к реставрации. Укрепить стены, починить крышу… Только никто, разумеется, этим заниматься не станет. Ваш дом рассыплется, а вас посадят в клетку, продадут за бешеные деньги, накачают какой-нибудь медицинской дрянью, чтоб не рыпались, нацепят датчики и будут испытывать на вас радиацию или очередную сверх-убойную заразу. А может, попробуют вас клонировать, не знаю… Потом вы у них помрёте. У них все всегда помирают. Не боитесь?
- Боюсь, - тихо ответил граф. – Но что теперь с того?
- Да вот именно что ничего, - хмуро ответила девушка. Обернувшись, пристально посмотрела на графа:
- Честно говоря, я просто решила вас попугать. На самом деле я понятия не имею, что там с вами будут делать.
По коридорам сочился морозный сквозняк, пахнущий снегом. На втором этаже девушка, немного поколебавшись, свернула направо и принялась настежь распахивать все двери, одну за другой, заходя в каждую комнату.
- Похоже, здесь нет никого. Сбежал ваш оборотень.
В угловой комнате она пробралась сквозь сумятицу стульев к окну и посмотрела во двор, слегка насвистывая что-то невнятное. Прошла мимо книжного шкафа, провела ноготком по корешкам потёртых томов.
- Это тут у вас что, по-гречески? Вы знаете греческий?..
Не дожидаясь ответа, девушка прибавила:
- Ну и скука здесь, должно быть. И чем вы тут занимались столько времени?
- Караулил вечность, - ответил граф. – Не доводилось ли вам читать труды Хайнриха Шварца?
- А это кто? Очередной занудный еврей немецкого происхождения? Вообще-то я не люблю философию.
- Едва ли его можно назвать философом, - сказал граф, - конечно, если не причислять к философии тщательное возведение теоретической базы под собственные неблаговидные, свидетельствующие о порочных наклонностях поступки, дабы выставить их в выгодном свете. Одним словом, он не был философом. Он был в некотором роде азартным охотником… как и вы, мадемуазель. Он жил в четырнадцатом веке и очень любил разводить на городских площадях большие костры.
Девушка поглядела на графа, сердито сощурившись.
- Не ехидничайте, вам это не идёт. И не принимайте меня за какую-то негодяйку. Между прочим, большинство из тех двуногих, которых я доставляю полицейским и представителям иных госорганов, даже двух слов связать не способно. Они, эти двуногие, только рычат и зубами клацают, и пускают слюну при запахе крови, и страшно рады были бы, наверное, иметь четыре ноги. Для лучшей устойчивости в процессе совокупления. Вряд ли бы вам понравилось их общество.
Граф в очередной раз с беспокойством подумал о стороже. Парень был способен вполне связно излагать свои мысли, только это достоинство отнюдь не добавляло ему человечности.
Девушка направилась обратно, к лестнице. Любуясь её твёрдым решительным шагом, в котором было что-то трогательно мальчишеское, граф размышлял о том, что во времена юности его бедной невесты дамы никогда так не ходили. Они плыли над землёй, а не попирали её ногами. И они никогда не носили при себе пистолетов. Но и не были так дерзко-независимо обаятельны. Последнее ему захотелось сказать девушке, но та, подождав, пока он не поравняется с ней, заговорила первой:
- Расскажите что-нибудь о себе. Вам никогда не хотелось уехать отсюда в город? Найти там более или менее приличную работу, накопить денег, купить тачку, подцепить смазливую девку? Или вам и впрямь вообще ничего от жизни не надо, кроме провонявших плесенью книг?
- Когда-то у меня было желание поселиться в городе, - ответил граф, - но мои цели были далеки от тех, которые вы только что обрисовали.
- Ну надо же, - фыркнула девушка. – Следовало догадаться. И что бы вы там делали?
- Я хотел сочинять музыку.
Девушка снова тихо фыркнула.
- Нищие и безвестные композиторы никому не нужны. А богатые и знаменитые обязаны иметь кучу знакомых, которые непременно посоветуют, где достать лучшие тачки и лучших девок. Кстати, если б у вас завелись деньги, всем было бы наплевать, кто вы на самом деле такой, даже если б у вас росли рога, копыта и хвост.