- Поэтому я никуда не уехал.
- Просто вы трус.
- Да, наверное…
Коридор свернул вправо; первая же дверь была беззастенчиво распахнута, и из натопленной комнаты веяло теплом. В камине дотлевали угли. Кочерга зацепилась клювом за каминную решётку, а прямым концом указывала на место недавнего преступления, усыпанное длинными щепами, светлыми, с какой-нибудь одной ровной гранью потемнее, лакированной, матово переливающейся сумрачными отсветами пасмурного дня. Здесь же валялись обрывки книжных страниц.
- Мученическая смерть, - сказал граф, наклоняясь за бумажным клочком с осколками каких-то слов. – Интересно, кому этот изверг устроил аутодафе? Данте, я так и знал.
Девушка криво усмехнулась:
- Похоже, ваш приятель не слишком-то вас уважает, раз топит комнаты вашей же мебелью.
- Наглядный пример пролетарской экономии сил. Внизу ведь есть поленница, до которой надо ещё спуститься.
- А по-моему, он просто захотел вам досадить. Почему вы позволяете жить ему в вашем доме, вместо того чтобы вышибить его ко всем чертям?
- Я не любитель кулачных боёв. И не умею уворачиваться от пуль. Хотя всё это, разумеется, не оправдание.
- Вот именно. Трус вы. Мозгляк. Самое натуральное ничтожество.
- Как вам угодно, мадемуазель…
Над камином тускло блестели лезвиями увитых гравировкой топоров скрещенные алебарды с многочисленной кинжальной свитой, отмеченной особыми художественными изысками. Девушка с любопытством осмотрела оружие и сказала:
- Другой на вашем месте снял бы со стены такую штуку, подкараулил бы этого гада и запросто припёр бы его к стенке.
- А это у вас не считается преступлением? Так и убить недолго, - заметил граф.
Девушка тряхнула головой, пожала плечами.
- Ну, если вам больше нравятся унижения… Да дело ваше, в конце концов.
Чуть заметно колыхалась оборванная по краю ветхая портьера. В камине что-то едва слышно треснуло, брызнуло мелкими искрами и погасло. В резной раме вместо портрета зияла дыра: очевидно, сторож не вынес пронзительно-надменного взгляда какого-то графского предка. На круглом столике в углу скалился окованный сундучок, дразня свисающей с краю ниткой жемчуга.
- Ваш приятель где-то здесь, или скоро вернётся, - девушка указала на сундучок. – Вряд ли он оставил бы здесь вот это.
- Лучше не трогайте, - быстро сказал граф.
- А это ваше?
- Не знаю. Наверное. Если он выпотрошил тот сундук, что стоит в подвале…
Девушка подошла к окну и отдёрнула остатки портьеры. Взвихрилась пыль, из серых складок в лицо девушке бесшумно выскользнула на мягких крыльях летучая мышь. Ответное движение было поистине молниеносно: маленькая рука с зажатым в ней тяжёлым пистолетом взметнулась по короткой дуге, и летучая мышь забилась с переломанными крыльями на выщербленном паркете.
- Чего вы на меня так уставились? – резко спросила девушка, натолкнувшись на ошеломлённый взгляд графа. – Что вам не нравится? Отличный удар.
- И бессмысленная жестокость, - добавил граф. – Зачем вы это сделали?
- Терпеть не могу этих тварей.
- Они тоже чувствуют боль.
- Как будто я не знаю.
- И вам всё равно?
- Не понимаю, чего вы вообще ко мне привязались-то? – огрызнулась девушка и демонстративно поддала трепыхнувшуюся мышь носком ботинка. – Чего вам от меня надо? Да скажите лучше спасибо за то, что вам позволено свободно бродить где вздумается, вместо того чтоб сидеть в машине со скованными за спиной руками и кляпом во рту.
- Мне жаль, что вы служите причиной чужого несчастья, - тихо сказал граф.
- Я? Несчастья? – раздражённо переспросила девушка. – Может, это я, по-вашему, людей возле шоссе убивала?
- Ради Бога, простите меня, я вовсе не это имел в виду, - умоляюще произнёс граф. Внезапный шорох в коридоре заставил его вздрогнуть от испуга. Он выглянул из комнаты, но никого не увидел. Замерев на пороге, он тревожно вслушивался, не нарушило ли что-нибудь беспокойный сон старого дома – но ничего не было слышно, кроме скрипа деревьев в саду. Нервными пальцами граф сжал позеленевшую ручку двери, всё своё пристальное внимание вдруг обратив внутрь себя, потому что на его душу внезапно обрушился необъяснимый холод.