- Спрячьте подальше и никому не говорите. Ну вот, вроде бы и всё. – Посмотрел на супругов. – А знаете что?! Давайте ка я вас сфотографирую. Всю вашу семью. И в следующий раз привезу вам семейный портрет!
- А когда ты уедешь? – Пётр смотрел на меня.
- Числа тридцатого октября. Время ещё есть. Ну так что? Снимемся для истории?
- Ой! - Матрёна подскочила. – Я же не прибрана.
- Матрёна, ты очень хорошо выглядишь. Молодая, красивая женщина! – Стал я её уверять. А то начнёт сейчас прихорашиваться, до утра не сфотографируемся. – надень платок новый и всё. Пётр в рубашке. Сядьте на лавочку на руки возьмёте детишек.
Матрёна надела платок. Улыбалась. Посадил их на лавку, около иконы. Самый младший сел на колени к матери. Дочери сидели на коленях у отца. Матрёна перед этим причесала мужа. Сама покрасовалась около небольшого зеркальца. Наконец они устроились. Сказал, что бы все смотрели в объектив. Снял их. Сделал несколько кадров. В том числе и Петра с женой вдвоём и одних ребятишек. Показал им кадры на дисплее фотокамеры.
- Вот такие будут фотографии.
Матрёна гладя на дисплей, перекрестилась. Пётр, рассматривая хмыкнул.
- И чего только не выдумают. Ишь ты как!
Были уже сумерки, когда я собрался. Мне нужно было вернуться к усадьбе и перейти в своё время. Пётр с Матрёной стали уговаривать остаться. Но я отказался, сославшись, что мне нужно в город. Предложили мне запрячь лошадь. Был у них жеребец. Но я опять категорично отказался. Поправил кобуру.
- Ребята, я вооружен и опасен. Не волнуйтесь за меня. Всё будет хорошо.
Они проводили меня за калитку. Мы обнялись с Петром. Матрёна всплакнула.
- Матрёна, ты чего слёзы льёшь? Я скоро опять появлюсь!
До усадьбы добрался уже в полной темноте. Окна в доме Пашкевичей светились. Пришлось ждать. Хотя был уже далеко не май месяц. Когда погас свет в последнем окне, выждал ещё с полчаса. И перешёл в своё время.
глава 5
Время неумолимо. Я ещё несколько раз делал переход в начало 20 столетия. Лемешевых больше не задирал. В последние два воскресенья, не увидел среди семейного кагала у церкви Ульяну. Похоже её посадили под замок. Так как девчонка откровенно стала наглеть. Строила мне открыто глазки, плевала на братьев и с большой неохотой подчинялась отцу. Думаю вожжами точно её отходили по заднице.
11 ноября по новому стилю или 28 октября по старому, когда я появился в Пащеевке и зашёл к Петру он странно на меня посмотрел. Я понял почему. Усмехнулся.
- Большевики и правда взяли в Петрограде власть, разогнав Временное правительство. – Проговорил Петр. – Но там вместе с большевиками и левые эсеры и анархисты.
- Всё верно. Но такой триумвират будет действовать не долго. В июле следующего года левые эсеры будут отодвинуты от власти. Их уберут из советского правительства. Вся власть будет сосредоточена у большевиков. А анархисты сами не полезут в большую политику.
- Алексей, откуда ты это всё знаешь?
- Это не важно. Но теперь ты убедился, что я говорю дело?
- Да, убедился. Значит будет война когда брат на брата и сын на отца?
- Да. Поэтому я и сказал, что бы от белых вы держались в стороне. Они проиграют. Пусть кто-нибудь из твоих братьев идёт в красные. Это будет вам в будущем положительным бонусом… Плюсом. Так как большевики будут расправляться со всеми остальными.
- Я тебя понял, Алексей.
Мы ещё долго разговаривали с Петром. Выпили самогоночки, которую выставила на стол Матрёна. Но всё в пределах приличия. Я не хотел напиваться в сопли. У меня были ещё дела. Вечером побывал в гостях у Пашкевичей. Ушёл поздно ночью, хотя Генрихович и Настя упрашивали переночевать у них. На улице шёл противный дождь с мокрым снегом. Но мне нужно было к себе домой. Собраться окончательно.
Когда перешёл в своё время, там тоже шёл дождь со снегом. Добежал до машины и направился в город. Ночью почти не спал. Был на адреналине. Ещё раз всё проверил. Полностью упаковал тактический рюкзак. Приготовил теплые вещи. Так как впереди зима. Почистил на всякий пожарный автомат и пистолет. Пересчитал зачем-то патроны. Вечером 12 ноября решил немного вздремнуть.
Проснулся днём. Посмотрел на часы и подскочил как на батуте. Время было половина двенадцатого дня. Ничего себе вздремнул. А во сколько было нападение? Меня бросило в холодный пот. Твою душу. Отморозки напали на усадьбу днём, это я запомнил из протоколов допроса. Но точное время там не указывалось. Быстро оделся. Рюкзак, оружие и бронежилет уже были в машине. Отъезжая от дома взглянул на него как мне думалось в последний раз. Наплевать, главное успеть. Машину гнал как сумасшедший. Дождя не было. Но был лёгкий мороз. Хорошо по дороге на ДПС не нарвался, тогда бы полный трындец наступил бы. Подогнал «Гелендваген» как можно ближе к руинам усадьбы. Нацепил на пояс кобуру с пистолетом, потом надел бронежилет. Сунул руки в лямки рюкзака. Автомат в руки. Приклад был уже отрегулирован так как мне нужно. В разгрузке пара запасных магазинов. Всё, я готов. Рванул к беседке. Молился, чтобы переход сработал. Сработал. Беседка была целая. Я вновь в 1917! Небо было затянуто тучами. Услышал крики. У входа в дом стояли несколько телег. Твари уже здесь. Как я мог так лохануться?! Выругался про себя. Скинул рюкзак на пол беседки. Пусть лежит. Передёрнул затвор, установив флажок регулировки стрельбы на автоматический режим. Приклад лёг в плечо как влитой. Около открытых настежь дверей стояли трое. У двоих были карабины и у одного обрез. Двоих узнал. Видел их в Пащеевке. Один из них увидел меня, он открыл рот, но крикнуть не успел. Палец надавил на спусковой крючок. Автомат застучал та-та-та-та. Затвор заработал как подвижная часть с иглой швейной машины. Полетели гильзы. Всех троих срезал одной очередью. Пробегая мимо заметил, как увидевший меня захлёбывается кровью. Он хотел что-то сказать, но не мог. Смотрел на меня широко раскрытыми глазами в которых был ужас. Мрази. Минус три. Забежал в дом. Услышал крики. Кричала Настя. Твою мать. Тут же послышался хохот.