Он помолчал какое-то время, а потом произнес:
– Знаешь, вот сам не пойму, что со мной. Она мне изменяет, а мне все равно. Хочется только одного – побыстрее развестись, и покончить совсем этим. А когда-то пел для нее под гитару «Ах, какая женщина». У нас была прямо-таки куртуазная любовь. Поклонение прекрасной даме и тому подобное.
Его голосу с трудом удавалось пробиться сквозь толщу ее собственных мыслей. В душе журналистки смешались жалость и нежность. В порыве чувств она мягко погладила его руку, а потом попыталась прильнуть к нему, но он отстранился.
– Не надо. Любите вы, девушки, подразнить и убежать. А мне потом что с этим делать? – он кивнул куда-то вниз.
Мила не могла пошевелиться, чувствуя, как сердце отбивает чечетку. Дыхание чуть сбилось, когда до нее дошел смысл слов мужчины. Казалось, щеки заалели ярче мулеты.
– Прости меня.
– За что? – одна его бровь красиво изогнувшись, взмыла вверх, а рука с сигаретой на долю секунды застыла в воздухе.
– За то, что появилась.
Сейчас Мила поняла, кого ей так сильно напоминает Виктор. Он был очень похож на Атоса из советского фильма о мушкетерах!
Слава богу, в этот момент у него зазвонил мобильный, иначе девушка провалилась бы от смущения сквозь землю. Миле было хорошо слышно, что говорит собеседник Виктора. Это был лечащий врач Маши. Он сообщил, что той стало хуже, и ее повезли в операционную.
– Что? – воскликнул Виктор. – Но как?! У меня сейчас нет таких денег, чтобы сделать пересадку!
– Пока речь идет не о пересадке сердца, а о том, чтобы хоть немного потянуть время. Будем делать операцию на сосудах сердца.
– О боже, – выдохнул Юрьянс-младший. – Вы уже делали такие операции? Вы гарантируете, что она останется жива?
– Этого вам никто не может гарантировать, простите.
После паузы голос добавил:
– Операция продлится от пяти до восьми часов. Потом девушка будет находиться в реанимации. До того момента, как она выйдет из наркоза, смысла звонить или приезжать нет. Поэтому ждем вас послезавтра утром.
Глава XXII
Откинутая деревянная крышка с треском шлепнулась на лежавший поблизости камень. Все трое почти одновременно склонились и заглянули в темный сырой погреб. Ящики были на месте.
– Там действительно золото? – недоверчиво спросил Виктор. – Это не прикол?
Максим закивал.
– Золото, золото, правда, – подтвердила Мила.
– Что-то сдается мне, вы, ребята, шутите, – Юрьянс-младший приподнял одну бровь.
– Спустись и посмотри, – журналистка хмыкнула.
Вчера после звонка Машиного доктора она все же рассказала Виктору об их с Максом находке. Утром девушка позвонила блогеру и объявила, что нашла хозяина усадьбы, а значит, и владельца клада. Однако Виктор, кажется, не воспринял ее слова всерьез. Он явно сомневался и думал, что над ним хотят подшутить.
– Давай спустимся, и ты сам все увидишь.
Говоря это, Мила уже полезла вниз. Утром прошел короткий, но обильный дождь, поэтому земля стала скользкой от влаги. Рука, которой она ухватилась за край ямы, соскользнула и девушка едва не сорвалась вниз, но все же удержалась. Когда она стояла возле ящиков, мужчина тоже спустился следом. Мила молча открыла верхний продолговатый деревянный ящик от снарядов. Виктор обмер, не веря теперь уже своим собственным глазам.
– Ты серьезно думал, что я стала бы шутить такими вещами? – спросила девушка тихо, обвинительным тоном, с обидой посмотрев на него.
– Я вообще… не думал, что такое возможно… Оно, получается, лежало здесь, а мы даже не догадывались, ходили мимо столько лет? – лицо Юрьянса-младшего выражало глубокий шок и, в кои-то веки, растерянность.
– Ага, – кивнула Мила. – Теперь посчитай, сколько с него достанется тебе. Вроде, нашедшему полагается двадцать пять процентов от стоимости клада. Но это не точно.
Виктор поджал губы.
– Так ведь не я его нашел.
Ему была не по душе эта покровительственная щедрость молодой девчонки по отношению к нему, взрослому состоявшемуся мужчине.
В погребе пахло сыростью, воздух, несмотря на беспрепятственный доступ кислорода, оставался затхлым, посему долго находиться внизу становилось тяжело. Мила вздохнула.