– Давай выбираться. Потом это обсудим. И ты сначала разведись, чтоб еще кое-кому не досталось.
Виктор плотнее сомкнул губы и ничего не сказал. В дом Юрьянс-младший заходить отказался, хотя Мила втайне на это надеялась.
– У вас даже рояль был, – сказала она будто между прочим.
– Да, Элина играла на нем. Я же говорил, что она оканчивала музыкальную школу, – будничным тоном отозвался Виктор.
Мужчина бросил на серые каменные стены короткий пустой взгляд. Что он испытывал, находясь здесь после столь долгого отсутствия – оставалось только догадываться. Быть может, он боялся прикоснуться к этим стенам даже взором, чтобы не бередить причинявшие боль воспоминания.
К слову, Макс хоть и был намного младше Виктора, сразу его узнал. При встрече парень не скрывал эмоций.
– Вик, ты! Вот это да! Я думал, вы всей семьей навсегда уехали в Европу!
Пока добирались до места, все вспоминал, как местные мальчишки с завистью провожали взглядами профессорского сынка, упакованного в джинсы и кожаную косуху. И что когда Виктор играл на гитаре, все девчонки были его.
–Ты носил косуху? – удивилась Мила.
В ее воображении моментально возник этакий рубаха-парень, байкер и бунтарь.
– Носил, – подтвердил Юрьянс-младший. – И хаер отращивал. И бороду. Короче, был всем поперек горла.
– Хаер… борода, – она сделала круглые глаза. – Мама дорогая!
Представить Виктора с бородой казалось чем-то вовсе нелепым. Она искренне надеялась, что он просто пошутил, но уточнять, так ли это, не решилась.
– Ха, Вик, очередная фанатка нарисовалась! – со смехом сообщил Макс, кивая в сторону Милы. – Она уже почти твоя!
От такой неуместной бестактности, граничащей с грубостью, девушка едва не поперхнулась. В ответ на реплику Максима последовала тишина, и тот понял – сморозил глупость. Парень смутился, а Мила, изо всех сил старавшаяся спрятать порозовевшее лицо от глаз Виктора, поспешила сменить тему:
– Макс, то золото, которое хранится в усадьбе… Оно по закону принадлежит ее хозяину и государству. Если хоть часть денег получит Виктор, он сможет вылечить сестру.
– Машу? Я ее помню. А что с ней?
– Ей нужна дорогостоящая операция, – коротко ответил Виктор, не желавший вдаваться в подробности.
Расспрашивать молодой человек не стал, сообразив, что это тоже будет выглядеть не совсем тактично.
Вернувшись в пригород Резекне, Мила и Виктор вошли в дом, громко болтая и смеясь.
– Есть хочется, – объявил Юрьянс-младший. – Ты вообще умеешь что-нибудь готовить?
– Конечно! Ты сомневаешься? Я сейчас докажу! – весело отвечала журналистка. – Только переоденусь.
– Ну, давай, – с сомнением бросил мужчина и направился в гостиную.
Оттуда уже раздался его насмешливый вопрос:
– Свое коронное блюдо состряпаешь? Яичницу?
Мила передумала идти наверх и поспешила следом за ним.
– А что ты имеешь против яичницы? – с вызовом воскликнула девушка.
Она шутливо толкнула его в плечо, но потом поняла, почему мужчина так резко остановился в центре комнаты. На диване, прямо в праздничном платье и в одной туфле, лежала Элина. Глаза ее были закрыты, но по тому, как молодая женщина пошевелилась, было очевидно, что она не спит. Их галдеж, скорее всего, ее и потревожил. Жена Юрьянса открыла глаза, поспешно села.
– А, это вы… Я пойду наверх, – она засуетилась, вставая и пытаясь привести в порядок волосы и одежду.
Но, по всей видимости, у женщины закружилась голова, потому что она упала назад на диван и провела ладонью по глазам. Выбившиеся из прически светлые пряди беспорядочно торчали в разные стороны, дорогое ажурное платье сильно помялось и на подоле виднелось несколько пятнышек от вина.
– Где Ивар? – отрывисто спросил Виктор.
– У моей матери, – вяло ответила Элина, снова предпринимая попытку встать.
– Ты пьяная, что ли? – на лице его появилось выражение подчеркнутого презрения и плохо сдерживаемого гнева.