– Добрый день! – раздалось даже не над ухом, а вроде бы непосредственно в голове.
Маша не вздрогнула, не вскрикнула, зато едва не упустила икону, но всё-таки успела поймать её, прижав к животу. Ну, ещё сердце решило с чего-то, будто в горле ему будет удобнее.
– Я вас напугала? – Женщина, стоявшая за окном, расстроилась так правдоподобно, что даже поспокойнее стало. Уж слишком неопасной она выглядела: волосы вытравлены почти до одуванчикового цвета, зато брови, которые она огорчённо сложила домиком, чёрные, густые, почти брежневские. Сарафан в шикарных розах – Ирка такую расцветку называла «цветуи» – лип к непросохшему купальнику. На плече полотенце. На ногах древние резиновые «вьетнамки» и алый, чуть облупившийся педикюр. Ну, в общем, шик по-деревенски как он есть. – Простите, честное слово, не хотела. Не знала, что у Кислициных снова кто-то живёт, а то бы, конечно… Понимаете, если напрямки идти, через ваш участок, то до речки гораздо ближе. Раз – и уже на бережку. Но теперь-то я больше не буду, понятно, да и соседям скажу. Вы только не подумайте…
– Ничего такого я не думаю, – прохрипела Маша – в горле с чего-то пересохло так, будто она сутки не пила. – Мне ещё ночью сказали, что через участок ближе.
– А, это, наверное, Марк Платоныч, – обрадовалась незваная гостья, разулыбавшись. Улыбка её немного старила, у рта морщинки появились, зато делала как-то милее, симпатичнее, что ли? – Это он у нас любитель ночных купаний, понимаете?
– Я понимаю, – сухо подтвердила Мария.
– Ой, извините, – смутилась женщина, – привычка, всё повторяю, чтоб убедиться, понимают ли. Я ведь учительница, то есть учитель, математику преподаю. Не здесь, конечно, в городе, в Мухлово-то школу ещё в девяностых закрыли. Вот и езжу. А вы?
– А я не езжу, – буркнула Маша, правда, тут же и устыдилась: – Извините, вы меня правда напугали. Просто появились очень неожиданно.
Женщина энергично закивала, демонстрируя своё полное согласие с тем, что неожиданное появление вполне оправдывает хамство.
– Алла Николаевна, – гостья протянула через подоконник узкую ладонь, – можно просто Алла. Мы же соседи.
– Мария Архиповна, – отрекомендовалась Маша, сунув икону под мышку, пожала руку, – можно просто Мария.
Учительница рассмеялась. Смех у неё был замечательный, совсем девчоночий.
– Сериал был такой «Просто Мария», помните?
– Не помню, – не слишком дружелюбно отозвалась Мельге, которую этой «Просто Марией» ещё в школе достали.
Хотя, справедливости ради, ни она, ни её одноклассники этого шедевра киноискусства действительно не помнили и в глаза не видели.
– А что это у вас? – помявшись, светским тоном поинтересовалась Алла, деликатно указав подбородком на Машину подмышку.
Видимо, деревенскую церемонию знакомства было не принято завершать негативной нотой.
– Вот, нашла. – Мария, смирившись, положила икону на подоконник так, чтобы учительница могла её рассмотреть.
– Старинная, – уважительно-вежливым тоном протянула Алла. – Дорогая, небось.
– Да я бы не сказала. Она не старинная, просто старая. Так, на вскидку, конец девятнадцатого, начало двадцатого. Просто состояние ужасное.
– А вы разбираетесь, да? – уважения в голосе гостьи прибавилось, зато вежливости поумерилось.
Видимо, Маша сумела-таки её поразить.
– Не слишком, – Мария смущённо поправила лямку сорочки, только сейчас сообразив, что на ней до сих пор надета тоненькая ночная рубашка. Но Аллу этот факт, видимо, не очень беспокоил, поэтому Мельге всего лишь сложила руки на груди, не слишком успешно пытаясь прикрыть собственные «богатства». – Я практику проходила в музее с очень неплохой коллекцией. А мой куратор как раз увлекалась русской иконографией. Вот от неё и нахваталась, но так, по верхам. Правда, в университете тоже был курс.
– Это же на самом деле замечательно! – с почти не преувеличенным энтузиазмом отозвалась соседка, явно в Машино кокетство не поверив. – А я вот совсем не понимаю, мне что одна икона, что другая – всё обычные картинки. Хотя, так не стоит говорить, наверное.
– Ну, это-то не совсем обычная, – улыбнулась польщённая Мария Архиповна.
– Я же говорю, дорогая! У нас в Мухлово, если по чердакам да подвалам полазить, ещё не такое найдешь! Посёлок-то старый, а раньше здесь деревня была. С тех пор наверняка много чего осталось. Вы бы её в город отвезли, там при музее оценка есть.
– Да нет, она, конечно, ценная, но не в том смысле, – Маша провела пальцем по боку образа, по длинному сколу, успевшему почернеть от времени. – Это семейная икона, фамильная.