– Чего не оберёшься?
– Возмущений, чего, – фыркнул дрессировщик, точь-в-точь как Арей глядя снизу-вверх, только без звериной милоты.
– Да не надо обо мне заботиться, – растерянно выдала госпожа Мельге, пытаясь сообразить, что сейчас будет уместнее: заорать, разреветься от умильности или начать ржать полковым конём. Толком ничего не соображалось, поэтому она подумала и повторила: – Что ты придумал?
– Что я должен на тебе жениться, – пожал плечами Саша, так и не догадавшись встать с корточек.
– Чего? – вытаращилась Мария, прижимая к груди майку, как семейную реликвию.
– Ну не сейчас, конечно, – успокоил её Добренко. – Во-первых, я так понимаю, ты ещё не развелась. Во-вторых, между мужиками тебе передохнуть надо. В-третьих, ко мне привыкнуть. Я ж пока чужой, знаю. А вот к Новому году ближе в самый раз будет.
– Да ничего не будет! Я вообще не собираюсь…
– Мань, – новоявленный жених, наконец, встал. – Со мной спорить бесполезно, ты это усвой, ладно? Можно соглашаться, можно не соглашаться, а вот спорить – как об стену горох.
– То есть ты не сомневаешься, что я за тебя замуж пойду? – съязвила Маша, чувствуя себя Алисой в Зазеркалье.
– Нет, ты, конечно, можешь не захотеть, право твоё. Но, вообще, не сомневаюсь.
– Ну и самомнение!
– Не самомнение, а самоуверенность, – весомо поправил Саша. – А иначе-то как? Начнёшь сомневаться, в клетку к зверям лучше не заходить, порвут.
– Но я-то не тигр! То есть не тигрица!
– Уверена? – усмехнулся Саша и легонько чмокнул Марию в кончик носа.
Она ничего и не почувствовала толком, лишь поняла: он её поцеловал. Ну или почти поцеловал. В общем, что-то эдакое случилось.
Ничего подобного просто так Павел не делал лет уже… много, а исключительно с прицелом на продолжение. Правда, с продолжением в последнее время тоже было не ладно. Но всё равно не делал и ей не давал, говорил, что всякие телячьи нежности – это мещанство. Хотя откуда бы бывшему дрессировщику и нынешнему заводчику знать, что мещанство, а что нет?
– Мань, ты думай поменьше, – посоветовал этот самый бывший-нынешний, – и всё нормально будет.
– Точно? – невесть зачем, но очень серьёзно спросила Маша.
– Я тебе говорю, – с непередаваемым мужским апломбом заверил её Саша. – Ты дальше одеваться будешь или так и станешь столбом торчать?
– А где ты это всё взял?
Мария кивнула на футболку, которую так к груди и прижимала.
– Купил.
– Где?
– В магазине.
– В Мухлово есть такие магазины?
– Да нет, в город смотался. В общем, мы тебя на улице ждём.
– Эй, погоди! – вспомнила Мария о главном невыясненном. – А у тебя любовь с первого взгляда случилась, что ли?
– Мань, я в любовях ничего не понимаю, честное слово. В этом ты сама как-нибудь разберись, ладно? И давай быстрей, Арей извёлся совсем.
– Ничего он в любовях не понимает, – сообщила Маша зеркалу, прикидывая на себя футболку с жуткой мордой и какими-то загадочными кровоточащими письменами. Майка была размера на три больше, а вот кроссовки, как ни странно, сидели точно по ноге. – Слышала: «разберись сама»! Это, вообще, нормально?
Зеркало, ясное дело, ничего не ответило, лишь намекнуло, что выглядит Мария Архиповна… ужасно. Вот только настроения это совсем не испортило почему-то. Нет, никакой свадьбы под Новый год госпожа Мельге не планировала, понятно, и всякими прочими глупостями заниматься не собиралась, но всё равно было приятно. А с чего, не очень понятно.
***
Странно, но после пробежки – сначала по ровному, потом в горку, с горочки, затем с ускорение, упасть, мыча: «Не могу-у больше», ну и обратным порядком – жить захотелось ещё сильнее, утро радужными красками заиграло и даже собственные кости обнаружились именно в тех местах, где им природой быть положено. Но это, конечно, случилось уже после того, как Маша заново дышать научилась. А вместе со всем этим великолепием пришло желание, со вчерашнего дня надёжно спрятавшееся, общаться и что-то делать, хорошо бы полезное.
Да вот беда, хоть солнце и встало давно, деревня просыпаться не спешила, навстречу попадались лишь дети с неизменными велосипедами, да женщины – немногочисленные, но почему-то смотрящие на Марию Архиповну с явной неприязнью и отвечающие на приветствия сквозь зубы. Какой бы городской наивностью не отличалась Маша, а причину такой общей нелюбви она поняла без подсказок. От этого настроение немного подпортилось. Зато вспомнилось не разъяснённое, но любопытное.