— Мач, ты себе представляешь…, - хрипло проговорила Тами, — …какую груду денег ты мне должен?
— Ага, — легкомысленно кивнул я, в глубине души радуясь такому вопросу, — Около… миллиарда канис.
Саяка охнула, вытаращив глаза, а затем хрипло поинтересовалась:
— А мне?!!!
— А тебе… вроде ничего, — пожал я плечами, обезоруживающе улыбаясь.
Не сработало, бывшая ведьма разгневанно запыхтела, но была заглушена рыжей гномкой, твердо сказавшей:
— Пока ты…
— Я понял, — прервал я её, — Мы… не одни.
«Настолько не одни, что я даже не пытаюсь подойти к вам и притронуться для активации „выбора дамы“».
Во избежание. Я не видел клинков у шей девушек, но знал, что они там находятся. Два-три молниеносных удара, и Тами, с её небольшой Выносливостью, мертва. Безоговорочно. Уж чем мои девочки не могут похвастаться, так это запасом очков здоровья.
О нет, эта партия будет разыграна по другим правилам.
— Ведём себя очень хорошо, девочки, — ободряюще улыбнулся я, — Очень. Хорошо.
Между делом, вылезший из ниоткуда мужик с лицом столь надменным, одухотворенным и важным, что вполне бы смог потянуть на тренера личностного роста, представился кем-то вроде младшего церемониймейстера, начав вводить нас, расположившихся в разных углах комнаты, в курс предстоящего действа.
Для начала, через пару часов, Верховная богиня Йен Чунь обратится с приветственной речью к собравшимся гостям со специального балкона в тронном зале. Открыв церемонию коронации, она спустится до тронной площадки, где её будут ждать все Тсучиноко и мы с Такамацури. Затем настанет моя очередь произнести короткую речь, после чего начнется сама церемония, где нам с Саякой нужно будет уйти со сцены. Желательно, широко улыбаясь.
Послушав, я вздохнул про себя. Пока что ничего другого, кроме как следовать пожеланиям старого хрена, мне не остается. Можно винить себя, можно рвать мысленно на себе волосы, что подписались на всё происходящее гуано лишь за обещание прожить несколько дней в роскоши, можно даже обдумывать, какую я устрою страшную мстю всем причастным и непричастным, если сам выживу, а девчонки — нет. На самом деле всё, что мне оставалось — так это верить. Свято верить в богиню Датарис, которая обязательно должна где-то и как-то накосячить, верить в тех, кто её сопровождает, ибо эти разумные тоже без царя в голове, если её сопровождают.
В любом случае, я не буду дергаться, пока невидимые убийцы рядом с девчонками!
За закрытыми дверьми кратко зашуршало, после чего они были открыты ударом ноги. Нога была облачена в черные шелковые шаровары с белым носком и примотанной к нему сандалией. Выполнив сие вопиющее действие, обладатель ноги зашел в комнату, демонстрируя ярко-алое, расшитое золотом одеяние как на себе, так и на тех, кто ввалился следом. Было этих наглых субъектов около десятка.
— Пасли все вон! — напыщенно бросил знакомого вида китаец, — Мы берем под охрана этот Героя!
— Чтоооо? — губы младшего церемониймейстера вытянулись едва ли не трубочкой.
— Мусцина — уходи! — рявкнул китаец, тыкая в него пальцем, затем продолжая, с тычком в пустоту, — Зенсина — уходи!
— Чтооо??!! — взял на две ноты выше младший, но всё-таки церемониймейстер, надуваясь и краснея.
— Здеся — не ори! — вновь указание пальцем, теперь уже себе за спину, — Тама — ори!
Наш объясняющий начал набирать воздух, планируя не последовать мудрому совету, начав орать всё-таки здесь, но внезапно оказался едва ли не отброшен резким порывом ветра, превратившим его изысканную прическу в плавно опадающее на спину мочало. Порыв ветра был вызван материализовавшимся прямо перед носом церемониймейстера кулаком. Сжатым, небольшим, красным и… исходящим паром. К кулаку прилагался и остальной китаец, оказавшимся тем же, кто и выдавал ценные указание ранее. Он едва ли не с щелчком достал из кулака указательный палец, а затем назидательно покачал им перед носом бедного царедворца.
— Я говорю, ты делай, — выдал сентенцию резкий как понос азиат, после чего, подумав, добавил, — Слюсий. Или зизнь уйдет от тебя!
— Все вон! — выступил вперед второй из тех, что молча стояли на входе. Он бухнул себя кулаком в грудь так, что пол под моим креслом слегка дрогнул, — Благословение Величайшей Богини! Вы бесполезны! Уходите! Мы жрецы Йен Чунь!
Пара портних и мальчишка на подхвате ломанулись на выход, за ними, постоянно оглядываясь, поспешил церемониймейстер. Орава в красном постояла молча несколько секунд, потом один из них… принялся ковыряться в носу. Добыв под удивленный звук Саяки из носа козюлю, он щелкнул пальцами. Раздался грохот — козюля выбила из невидимости длинного худого эльфа в темной одежде, расплющив бедолагу об стену. Сам он то выжил, тут же глухо застонав, а вот о стене такого же сказать было нельзя — по роскошным деревянным панелям пошли трещины.