— Последнее йеньчуньское пледуплездение! — вновь подал голос первый, — Все — вон! Вы всего лишь смертные!
— Мы… слуги… императора, — проскрипел валяющийся на полу эльф, — Вам это с рук…
Вновь молниеносное перемещение одного из красно-золотых, и пинок обутой в мягкую тапку ноги, отфутболивающий долговязого длинноухого точно в дверной проем, куда тот входит по пологой дуге. Показавший класс футболист презрительно сплевывает на пол, говоря:
— Империя — много! Верховная богиня — одна!
Неожиданный поворот событий, на который я не знаю, как реагировать, а вот кинувшиеся ко мне обниматься якобы в испуге девушки позволяют извлечь из ситуации немного пользы.
«Выбор дамы»
Платье Саяки тут же становится более облегающим, а я стараюсь вжаться глубже в кресло, чтобы скрыть свои слегка раздавшиеся мощи.
— Большой Брат следит за вами! — утыкает в меня палец наиболее разговорчивый из китайцев, — Вы ничего не делать… и мы ничего не делать!
Ну и хорошо, ну и здорово, мы ничего не будем пока делать. Так, пообнимаемся, побоимся дружно грозных самодовольных китайцев. Те, правда, не выше 40-го уровня, но, похоже, каждому из них сейчас на уровень плевать, раз соплей расшибают о стену тренированного ассасина Татарианской империи.
Обняв за талии девчонок, я растянул лыбу, чувствуя душевный подъём. Друзья могут подвести, власти могут не оправдать доверия, высшие силы могут открыто выступить против тебя, а все остальные легко отвернутся, но бардак… бардак никогда не меняется!
Теперь осталось дождаться своего шанса.
Шансом не пахло, но вот бардак расцветал. За дверьми слышались голоса поклонников алиэкспресса, возмущенные вопли слуг, звуки ударов и стоны боли. Главный китаец, носящий довольно своеобразное имя «Янссун», на своем ломаном языке популярно объяснил нам, что происходит — ничего, можно сказать, особого, просто богиня выполняет данное когда-то обещание, хоть её к этому и вынудили. А раз вынудили, то обещание исполняется по букве, а не по духу. В данном случае заполонением дворца жрецами богини, прокачанными каким-то лютым благословением так, что местные против них не пляшут совершенно. Нет, ничего особого не будет, но Одай Тсучиноко тысячекратно пожалеет о своем решении!
Угу, поведение нарядных китайских жрецов полностью укладывалось в поведанную канву. Этот народ, нехило так опьянев от свалившейся на него силы, отрывался если не вовсю, то где-то близко.
В целом, происходящее было понятно. Когда-то Одай заручился обещанием довольно слабой (если взглянуть на низкие уровни её собственных жрецов) богини. Мол, ничего особенного, короновать отпрыска по-быстрому, приключение на двадцать минут. Теперь бы ему, учитывая изменившиеся расклады, просто бы позабыть о договоре, который уже, как не крути, но с верховной богиней, вместо слабенькой покровительницы семейного счастья… Однако, зарвавшийся старец настоял.
…и теперь её накачанные благословениями жрецы под благовидным предлогом охраны высочайшей особы устраивают шум, гам и тарарам во внутренних и служебных помещениях дворца, действуя на нервы и мешая опять же всем, кроме собравшихся на торжество гостей.
Тем временем, словоохотливый, хоть и косноязычный Яссун решил до конца прояснить ситуацию с нами:
— Для вас ничего не меняться! Мы за вами следить внимательно! Наш отряд не пить, не есть, только следить! Мы — лучшие!
— А почему вы так странно говорите? — спросила Тами, искоса поглядывая на расслабляющуюся Саяку, которую я незаметно начал поглаживать по бокам и прочим почти приличным местам.
— Наша традиция! — гордо поднял псевдокитаец палец, — Семья прежде всего! Нормально говорить только в семья!
Ах, ну да, покровительница семей же. Но ничего, аутентичненько так.
Тем временем я очень тихо пробурчал на ухо разнежившейся госпоже Такамацури:
— Когда начнется, помни — нам нужно знать, какие на них божественные эффекты, поняла?
— Что знать? Какие эффекты? — чуть хихикая, переспросила Саяка.
— Какие благословения на них наложены, — прошипел я.
— И как я это… Оо!