Глаза стали еще больше, а сидящая на верхушке сакуры кентаврица решительно помотала головой.
— Ну хватит там сидеть, — продолжал уговаривать я, — Ты храбрый воин ночи или сова какая?
Вечерним ветром до меня донесло тихое, дрожащее, но очень уверенное «Уху!».
— Нет, ну что ты будешь делать! — ругнулся я.
— Самара? Доченька? — к нам приблизился, подслеповато щурясь, Йоши Такаули, — Ты зачем туда залезла, милая?
— Она не хочет похищать Кинтаро Тсучиноко, — пожаловался я гордому отцу древолазной кентаврицы, — А он ждет! Надеется! И верит!
— Бу-ду-ще-го им-пе-ра-то-ра? — проикал оседающий на задние копыта бухгалтер.
— Ну, это поправимо, — попробовал я утешить внезапно ставшего маловменяемым хозяина дома, — Не один, так другой. Другой даже лучше! Старый, но небесполезный! Лет семьдесят еще протянет!
Ну вот, вырубился. Еще и пену изо рта пустил. Самара заволновалась, шурша ветками и делая еще большие глаза, чем обычно, но спускаться определенно не собиралась.
— Эх… ну почему вечно всё идёт самым сложным образом, — погоревал я, унося пузатого бухгалтера с холодной земли. Еще и эта куноичи, блин. Без поллитры становится совсем немой. Только глазищи огромные пучит.
Опыт в ношении кентавров получен. Штука насквозь печальная — берешь его на плечо — перевешивает. На руки? Свешивается! И траву цепляет! Тащить за человеческую половину? Опасно! Позвоночник хрустит! В итоге пришлось нести кверху копытами, удерживая над головой!
Потом пришлось пускать в ход план Б. Из-за одной чересчур робкой куноичи нам пришлось прибегать к целому комплексу мер, используя ресурсы Нижнего города. Целью было — подготовить народную волю к нужному нам повороту событий.
Первым делом из гнезда преступного мира потянулись ходоки. Наученные нехорошим мной нехорошим вещам, они шли по городам и весям, заводя в кабаках и на базарах задушевные разговоры. Смысл у этих бесед был ровно тот же, что в свое время оказался озвучен троице обломанных герцогов — «Зачем нам вьюноша бледный, когда здесь и сейчас мы имеем относительно молодого, бодрого, опытного, хоть и отрёкшегося уже разок Одая Тсучиноко? Живую легенду и всё такое? Кинтаро пятнадцать лет, что он наворотит?!». Народное мнение подогревалось, распространяясь со скоростью пожара.
Дальше с моей подачи последовали переговоры с духовными лицами Аустоламба, в которых и заключалась суть, соль и вся аццкая хитрость меня как переговорщика. Суть задуманной нами с Катаррой комбинации начиналась из предпосылок, что как бы гоблинша не крутилась и как бы не бренчала своим пирсингом, ей так или иначе придётся заставлять своих мелких возрастом и уровнем воришек, жуликов и карманников выбивать нужные людям города вещи. Однако…
Эссенции, что мы «подарили» Нижнему городу, пойдут на десяток комплектов снаряжения для добытчиков, поднимая молодёжи показатель Скорости более чем вдвое. При столь дорогостоящей броне и бижутерии нет никакого смысла экономить на оружии, поэтому воришки, уходящие «в поле», будут щеголять очень дорогими и смертоносными «пырялами», временно превращаясь в машины смерти для низкоуровневых монстров. А так, как этим добытчикам в уровне расти не обязательно и даже вредно, у них будет много места в отрядах для тех, кто может оказаться полезен Катарре. В частности, и особо — для низкоуровневых девочек и мальчиков класса «священник» или «жрец».
Второй кирпич, заложенный в основание нашей победы. Получая поддержку духовенства, мы одновременно с этим аццки укрепили позиции золотоносной гоблинши на её красивой сидушке.
Третье, что мы могли сделать из подполья — вякнуть о том, что я и Саяка являемся подчиненными Странствующего Императора. Казалось бы мелочь… но, если не принимать во внимание каких-то хитрозапутанных традиций самой Татарианской империи. Проще говоря, наша парочка не могла одновременно быть свитой Кинтаро и подчиненными Одая, а значит — прынц явился некошерно. Не столь уж серьезный фактор сам по себе, но суммарно с остальными… Хотя, подумав, от последнего действия пришлось отказаться — реакция оябуна могла быть неадекватной, а кроме того, никто из рядом присутствующих традиции аустоламбской знати особо-то и не курил.
На разворачивание всего этого дела у нас ушло три дня.
— Что-то я не поняла, — Саяка лохматила себе голову, пытаясь заставить её думать, — Мы на стороне злых герцогов, которые хотели нас поработить? И мы воюем против дедушки Одая?
— Дура! — подпрыгнув, Тами отвесила подруге легкий подзатыльник, — Мы… эээ… мы… Мааааач?!
— Нет, конечно! — тут же возмущенно сфальшивил я, — Мы просто помогаем хорошей гоблинше выжить!