Два китайца уселись на корточки и уставились на нас в упор с ярко выраженной во взгляде ненавистью. Не произнося ни слова, они положили на землю винтовки, вынули длинные трубки и, не спуская с нас глаз, набили их табаком. Второй китаец, молодой парень, высек огниво, подал его старику, но тот не принял огня. Он бросил трубку и схватил винтовку. Приставив дуло к моей груди, напирая на меня всей своей тяжестью, он разразился злобным проклятием».
Навсегда Висковский запомнил его пронзительный, неистовый голос. Старик, осыпая пленников яростной руганью, грозил каждую секунду выстрелить, и Ли Чан отчаянно закричал:
- Послушай нас, узнай, кто мы!
- Молчи, продажный раб! - взмахнул винтовкой старик. - Нам хорошо известно, зачем вы, как волки, шныряете по пустыне и, как змеи, ползете к горам. Смерть вам, ничтожные, трусливые негодяи!
- Старик, перед тобой ученые люди! - прокричал Ли Чан. - Они изучают камни и землю.
- Разбойники! - гневно воскликнул профессор. - Мы мирные путешественники, слуги науки! Возьмите в автомобиле сумку, в ней все мои деньги. Берите их - это все, что вам нужно…
- Не сомневайся, - усмехнулся старик. - Деньги мы возьмем, но вам не откупиться. Деньги! - вскипая злобой, подскочил он на месте и рванул куртку, ударяя себя кулаком по голой груди. - Проклятые ваши деньги! Из-за денег вы стреляете в нас пушками, стреляете из огненных повозок, преследуете на железных автомобилях и летаете на аэропланах. Деньги! Двадцать тысяч долларов вы назначили за седую голову Лю Ин-сина. Но прежде он двумя пулями уничтожит четырех собак. Деньги! Как звери, с сыновьями и женщинами, нашими женами, живем мы в ущельях. Но, но… - злорадно закончил китаец, - напрасно рыщете вокруг! Никогда вы не узнаете ход в наши горы. Смотрите, глядите на них в последний раз.
- Клянусь памятью отца моего, слушай меня. Ли Чана, слушай, почтенный! Это ученые люди. Двое - из СССР. Русские молодые ученые!.. Висковский, Телятников, - спросил Ли Чан, - у вас есть в автомобиле документы, паспорта?
- Безусловно есть, - откликнулся Телятников и, верный себе при самых невероятных обстоятельствах, добавил: - Переведи им, пожалуйста, Ли, Чан: если сюда без пропуска вход воспрещен, я готов хоть сейчас покинуть это место…
- Девять дней назад, - с неостывающей злобой перебил старик, - мы захватили два автомобиля с русскими и японцами. Деньги объединяют вас - японцев, немцев и русских. Они гнались за нами с пулеметом. Нанятые немецкие офицеры летают над нами и бросают бомбы. Но нет силы, которая могла бы на уничтожить. Мы истребим всех врагов! Пусть ваши души отнесут им мои слова.
Старик, назвавшийся Лю Ин-сином, щелкнул затвором и приказал молодому китайцу:
- Прислони их к скале. Две пули на четырех.
Старик прицелился в геолога, но задержался.
- Не стреляй, остановись! - раздалось несколько голосов, и со скалы посыпались люди с походными сумками из автомобиля путешественников.
У одного из них Висковский заметил в руках свой заграничный паспорт. Блеснул золотой герб. Запыхавшийся человек сунул паспорт Лю Ин-сину, и старик, перекинув винтовку через плечо, выслушал обступивших его китайцев. Он осмотрел вещи. Ему подали второй паспорт в красном переплете. Лю Ин-син повернулся к пленникам и горестно промолвил:
- В остаток дней моей жизни я бы никогда не простил себе величайшего из грехов!
С этими словами он пошел к Висковскому, острым кривым ножом перерезал веревки. Молодой китаец освободил Джамбона с Ли Чаном.
Склонившись до земли, сложив на груди ладони, Лю Ин-син тихо промолвил:
- Братья… Простите негодного старика…
В УЩЕЛЬЕ АЛМАССКИХ ГОР
В ту ночь, когда Висковский в Ленинграде, на набережной Невы, передавал нам свой необычный рассказ, он взял с нас слово, что при опубликовании хроники путешествия в очерках будет пропущен ряд моментов, которые невольно могут причинить вред отряду китайских, партизан, нашедших убежище в тайниках Желтой пустыни.
Седоусый предводитель взобрался на высокий камень - осколок разбитой скалы, поднял руку и в наступившей тишине произнес следующую взволнованную, торжественную речь:
- Братья, смелые воины, и жены, матери наш детей! Солнце наступающего дня приносит нам счастье, ибо вы видите перед собой людей из Страны Отрады, - которой мы провозглашаем «тысячу лет»!