– Должно быть, камень упал на что-то мягкое, – сказал он, – потому что я не услышал ни малейшего звука.
Едва он произнес эти слова, как из мрачной глубины послышался глухой всплеск.
– О, пропасть очень глубока, – заметил юноша. – Узнать бы, как она называется!
– Ущелье дьявола! – ответил с другого края бездны кто-то громким и ясным голосом.
– Кто это сказал? – вскрикнул Самуил.
Снова вспыхнула молния, и на противоположной стороне пропасти молодым путешественникам явилось странное видение.
II
Видение
То была молодая девушка с распущенными волосами, с обнаженными ногами и руками, с черной накидкой на голове, которую раздувало ветром так, что она образовывала нечто вроде купола, и в короткой красной юбке, цвет которой казался еще ярче в свете молнии. Рядом с этим существом, исполненным странной красоты, стояло какое-то рогатое животное на веревке. Но молния погасла, а с ней исчезло и видение.
– Ты видел, Самуил? – спросил Юлиус растерянно.
– Конечно, черт побери! Видел и слышал!
– А знаешь, если бы образованному человеку было позволительно верить в колдуний, мы смело могли бы решить, что перед нами одна из них.
– Да, наверно, так и есть! Ты видел ее? Чего ей не хватает, чтобы быть колдуньей? Даже козел при ней! Как бы то ни было, а ведь ведьмочка-то не дурна. Эй, милочка! – крикнул Самуил.
И стал прислушиваться. Но на этот раз никакого ответа не последовало.
– Клянусь чертовой пропастью! – воскликнул Самуил. – Я не дам себя провести!
Он схватил повод, вскочил на коня и, не слушая предостережений Юлиуса, поскакал галопом по краю расселины. Через минуту он уже был на том самом месте, где появилось видение. Но, как он ни искал, найти ему не удалось ничего: ни девушки, ни животного, ни ведьмы, ни козла. Самуил заглянул в пропасть, обшарил кусты и заросли, он разглядывал все и всюду, метался взад и вперед. Юлиус умолял его прекратить бесплодные поиски, и Самуил наконец внял ему и вернулся недовольный и угрюмый. Он обладал упрямым нравом и во всем шел до конца, до самой глубины, до самой сути вещей. Это был человек, у которого сомнение приводит не к раздумью, а к раздражению.
Всадники снова двинулись в путь. Свет молний помогал им разглядеть дорогу и временами озарял чудные картины. Бывали мгновения, когда леса на вершинах гор и в глубине долины заливались пурпурным светом, в то время как река внизу, у их ног, приобретала мертвенно-стальной цвет. Юлиус добрую четверть часа ехал молча, и Самуил один разражался тирадами в адрес постепенно затихавшей грозы. Вдруг Юлиус остановил коня и крикнул:
– Ага!.. Это нам на руку!
И он указал Самуилу на руины замка, возвышавшиеся справа.
– Развалины? – недоуменно спросил Самуил.
– Ну да. Там, наверно, найдется какой-нибудь уголок, где можно укрыться. Переждем грозу или по крайней мере дождь.
– Да!.. И за это время одежда высохнет прямо на нас, а мы подхватим воспаление легких, потому как будем сидеть в сырости и без движения… Ну, да что поделаешь! Давай взглянем, что это за развалины.
Проехав всего несколько десятков шагов, они оказались у разрушенного замка. Люди замок покинули, но им на смену пришли растения. Вход густо зарос теми представителями флоры, которые особенно любят селиться в руинах, на обвалившихся стенах. Самуил заставил коня продраться сквозь эти заросли, дополняя уколы шипов и колючек ударами шпор. Юлиус следовал за ним, и друзья наконец очутились внутри замка, если только слово «замок» было применимо к развалинам, открытым всем ветрам.
– Ты хочешь, чтобы мы здесь укрылись от непогоды? – проговорил Самуил, подняв голову. – Но ведь для этого нужна хоть какая-нибудь кровля! Тут же, к несчастью, нет ничего подобного.
И в самом деле, от этого замка, когда-то, быть может, неприступного и славного, время оставило только жалкий скелет. Из четырех стен устояли лишь три, да и те были полуразрушены, а на месте окон в них образовались громадные бреши. Корни растений разрушили плиты пола. Ночные птицы стаями кружили в этом странном месте, где эхом отдавался каждый порыв ветра и каждый раскат грома. Птицы отвечали на это ужасными криками. Самуил смотрел вокруг с каким-то особенным вниманием.
– Ладно, – сказал он Юлиусу, – если ты хочешь дождаться утра здесь, то я со своей стороны не возражаю. Тут чудесно, почти так же хорошо, как и на открытом воздухе, и даже лучше – тем, что ветер тут воет гораздо яростнее, чем снаружи. Тут мы окажемся, так сказать, в самом центре грозы. А филины, а совы, а летучие мыши! Черт возьми, ведь это еще один, дополнительный номер в программе развлечений! Добрый приют, нечего сказать. Взгляни-ка на эту красавицу, что пялит на нас свои горящие глаза. Не правда ли, хороша? А вдобавок ко всему мы потом сможем похвастаться, что ездили верхом по обеденной зале.