— До скорого свидания! — сказал Юлиус, уходя вместе с Самуилом.
Когда они пришли в университет, лекции давно уже начались. Занятия в Гейдельберге очень схожи с нашими парижскими курсами. Десятка два студентов, хотя и не записывали ничего, но, по крайней мере, внимательно слушали. Остальные же потихоньку разговаривали или просто сидели молча и не слушали профессора, а иные даже позевывали. Некоторые устроились в самых странных позах. На конце одной из скамеек лежал на спине какой-то фукс, задрав ноги вверх и протянув их по стене. Другой, наоборот, улегся на живот и, оперевшись локтями о скамью, а руками подперев голову, с увлечением читал какую-то книжку.
Ни Франца, ни Отто не было на лекции. Когда она окончилась, Самуил и Юлиус вышли из аудитории в толпе других студентов. Было девять с половиной часов, как раз время заявиться в Большую Бочку, где предстояли любопытные дела и вакханического и трагического свойства.
Главный зал, куда вошли Самуил и Юлиус, был переполнен студентами. Их появление произвело сенсацию.
— Вот и Самуил! Трихтер, вот пришел твой senior! — кричали студенты.
Очевидно, их ждали. Но общее внимание, которое сначала обратилось на Самуила, было мгновенно перенесено на Юлиуса, когда увидали, что Франц Риттер, весь бледный, отделился от толпы и двинулся прямо навстречу Юлиусу.
При взгляде на него Самуил едва имел время шепнуть Юлиусу:
— Будь как можно уступчивее. Постараемся устроить так, чтобы вся вина свалилась на наших противников, и чтобы в случае какого-нибудь несчастья свидетели могли показать, что не мы, а нас вызвали.
Риттер остановился перед Юлиусом и загородил ему дорогу.
— Юлиус, — сказал он, — тебя видели разговаривающим с Шарлоттой сегодня утром, когда ты шел в университет.
— Очень может быть. Я спрашивал у нее, как ты поживаешь, Франц.
— Я тебе не советую шутить. Люди видели, как ты целовал ей руку. Знай, что это мне не нравится.
— Знай, что это ей вовсе не нравится.
— Ты балаганишь, чтобы вывести меня из себя?
— Я шучу для того, чтобы тебя успокоить.
— Единственная вещь, которая может меня успокоить, дражайший мой, это прогулка в компании с тобой на гору Кейзерштуль.
— Да, это правда: хорошее кровопускание в такую жару очень освежает. Я тебе его устрою, если хочешь, мой милейший.
— Через час?
— Через час.
Они разошлись. Юлиус подошел к Самуилу.
— Ну, мое дело устроено, — сказал он.
— Ладно, а свое я сейчас устрою, — сказал Самуил.
Глава четырнадцатая
«Жидкая» дуэль
Самуил отвел в сторону Трихтера, и верный фукс тут же отдал ему отчет во всех своих действиях.
— Вот как было дело, — рассказывал Трихтер. — Когда я вошел в трактир, Фрессванст завтракал. Я подошел к его столу так просто, не показывая вида. Но, проходя мимо, я приподнял крышку на его кружке и, увидав, что в ней было простое пиво, я сказал тоном сожаления: плохой питух. Услыхав эти слова, он в ярости вскочил со стула. Но тут же сделал усилие над собой, стараясь успокоиться, и холодно сказал мне: это стоит хорошего удара рапиры. Я, конечно, не был этим нисколько встревожен и, сохраняя все тот же вид сожаления, ответил ему: ты видишь сам, что я был прав я обидел питуха, а мне отвечает дуэлянт. И тут же я прибавил: впрочем, мне все равно, я одинаково согласен и на кружку, и на рапиру.
— Хорошо сказано! — заметил Самуил. — Ну, что же дальше?
— Тут он, наконец, начал понимать в чем дело. Если ты замышляешь бой на кружках, — сказал он, — то этим ты доставишь мне большое удовольствие, потому что у меня горло заржавело. Я пойду к моему senior'у Отто Дормагену и попрошу его быть моим секундантом. — А мой senior, Самуил Гельб, будет моим свидетелем, — ответил я. — Какое же оружие ты избираешь? — спрашивает он. А я отвечал: вино и ликеры. Ну и вот теперь в синем кабинете все приготовляется для этого достопримечательного сражения. Дормаген и Фрессванст уже там и ждут вас.
— Не будем же заставлять их дожидаться, — сказал Самуил.
И они в сопровождении Юлиуса прошли в синий кабинет.
Поединки на пиве и на вине не составляют редкости в германских университетах. Эта «жидкая» дуэль имеет свои правила и уставы, как и обыкновенная. Она производится методически, с известной последовательностью, которая не должна быть нарушаема.
Каждый из ратоборцев по очереди поглощает некоторое определенное количество напитков и затем неизменно обращается с руганью к своему противнику, который в свою очередь должен выпить столько же и ответить удвоенной руганью.