Небрежно помахивая бутылкой, Дикин пошел на кухню. Там он показал, какое угощение принес с собой, и Карлос с Генри без возражений потеснились, чтобы пустить его. Потом Карлос наполнил огромную миску не очень вкусным, но вполне питательным ужином, который Дикин умял, поклевывая носом от усталости.
— Никогда не был мастаком пить. Может быть, вы докончите без меня?
Это предложение привело Карлоса в восторг.
— Постараемся, мистер Дикин.
Потом Дикин отправился в салон губернаторского вагона. Все уже собирались расходиться. Никто даже не взглянул в его сторону. Оставшись в одиночестве, он подбросил немного дров в печку и, не разуваясь, растянулся на диванчике, поближе к печке. Часы показывали час ночи.
Глава 7
— Час ночи, — сказал Сепп Келхаун. — К рассвету ты должен быть на месте.
— К рассвету буду.
Белая Рука сошел по ступенькам с веранды офицерского домика к своим людям. Индейцев было не меньше пятидесяти человек. Все верхом на лошадях.
Белая Рука вскочил в седло и поднял руку в торжественном жесте. Келхаун ответил ему тем же. Белая Рука повернул коня и с места в галоп понесся к воротам форта. Всадники последовали за ним.
Дикин открыл глаза, спустил ноги с диванчика, достал часы. Было четыре часа утра.
Он поднялся, побрел мимо спальных купе губернатора и Марики, через столовую и вышел на площадку. Отсюда он перешел на переднюю площадку офицерского вагона и очень осторожно заглянул в дверное окошко.
В кухонной двери был виден брошенный на пол тюфяк. На нем возлежала пара обутых ног. Они двигались. Генри явно не спал.
Дикин отпрянул от двери, какое-то время раздумывал, потом взобрался на перила, подтянулся и оказался на крыше вагона. Опустившись на четвереньки, он пополз к концу вагона, в любой миг рискуя свалиться с обледеневшей крыши, тем более, что вагон сильно раскачивало.
Буран утих, стало светлее. Поезд шел по узкому карнизу, нависшему над теряющейся в темноте пропастью. С другой стороны вверх вздымалась почти сплошная скалистая стена. Между ней и железнодорожным полотном узким рядом в несколько стволов поднимались искривленные ели. Когда их припорошенные снегом ветви проносились над самой крышей, Дикину приходилось прижиматься к льдистой поверхности, цепляясь за невысокие грибки вентиляторов.
Добравшись до конца вагона, Дикин заглянул через край крыши вниз и не очень удивился, когда увидел, что, закутавшись до ушей в какое-то одеяло, на площадке топчется Карлос.
Дикин повернулся к паровозу и увидел, что прямо на него несется огромная сосновая ветвь, почти лишенная отростков. Не колеблясь, Дикин отошел немного от конца крыши и подпрыгнул… Ветвь подхватила его на уровне груди.
Он действовал, не раздумывая, понимая, что если начнет прикидывать да рассчитывать, то у него вообще вряд ли хватит духу на этот трюк.
Неожиданно ветвь стала ощутимо прогибаться. Его обманул толстый слой снега на ней.
Он отчаянно поджал ноги, испугавшись, что налетающим краем крыши следующего вагона будет попросту разрублен. Он скосил глаза вниз, чтобы хотя бы разглядеть эту опасность… Карлос промелькнул внизу в одно мгновение…
Дикин отпустил ветку, понимая, что рискует разбиться об один из вентиляторов. Его спина была всего лишь в двух футах от поверхности третьего вагона, так что летел он невысоко, зато потом…
Падение перешло в скольжение к краю крыши, и так быстро, что он, несомненно, слетел бы с вагона. Но в самый последний момент, когда его ноги уже не чувствовали даже обледенелой поверхности, он успел схватиться за один из вентиляторов. На мгновение ему показалось, что правая рука вылетела из сустава. Тело его, как по терке, протащилось по шершавому, бугристому льду, и все-таки он удержался.
Превозмогая боль, он поднялся на крышу, дополз до конца вагона и скорее упал, чем спустился на площадку.
Добрых пять минут он ловил ртом воздух и ощупывал себя, чтобы убедиться, что цел и невредим. Боль в правом плече, ушибы и, конечно, несколько синяков не стоили того, чтобы обращать на них внимание.
Он поднялся и вошел в вагон. Между штабелем гробов и грудой медикаментов, он пробрался к передней двери и посмотрел в окошко. Карлос, не заметив ничего необычного, еще веселее приплясывал на своем посту. Дикин снял куртку, закрыл ею стекло, зажег один из фонарей, висевших, как и полагалось, на крюке у входа, и осмотрелся. С некоторым беспокойством он заметил в правой стенке узкую щель, через которую мог пробиваться свет, но ничего поделать с ней Дикин уже не мог.
Он принялся за дело. С помощью большой слесарной отвертки, которую он предусмотрительно захватил из ящика Банлона, Дикин открыл громоздкий, окованный железом ящик, где должны были, судя по надписи, храниться медикаменты. Крышка поднялась с громким треском, но он не обратил на это внимание, считая, что грохот сцепок заглушит этот звук.