— Пожалуй, меня это устроит больше,— проворчала Соня, поздравляя себя с тем, что ей все-таки не нужно будет щеголять в черном мешке с волосяным забралом.
Она посмотрела на Севера, готовая в любой миг вступить с ним в новую перепалку, но тот лишь согласно кивнул.
— И все-таки, благородные господа, я настоятельно советовал бы вам обзавестись двумя платьями,— вновь затянул туранец, упрямо не желая отпускать их без покупки.
— Перебьемся,— отмахнулась Соня.
— Вас могут запросто побить камнями, а в Иранистане и вовсе посадят на колья возле храма как осквернителей! — прибегнул к последнему доводу купец и выразительно посмотрел на Севера, надеясь, что здравый рассудок мужчины возьмет верх над женскими капризами.
— Соня,— заметил Север.— Думаю, стоит прислушаться к тому, что говорит этот достойный торговец.
— Мы же станем пробираться безлюдными местами,— сказала она, и в голосе ее прозвучала мольба.— Ну зачем это?
— Вполне согласен с тобой,— мягко ответил он.— Но я говорю о возможных неожиданностях… Ну пожалуйста. В конце концов, я ведь не прошу тебя без нужды надевать это.
Она возмущенно фыркнула и отвернулась, с ненавистью разглядывая скомканную одежду. Гана хихикнула, даже не задумавшись о том, что и ей придется носить то же самое. Впрочем, ее это не сильно волновало.
— А чего-нибудь другого нет? — с надеждой в голосе наконец спросила девушка.— Чего-нибудь… Не такого мрачного?
— Можно носить шандру,— с кислой физиономией отозвался купец,— но это одежда для низко-рожденных. Вряд ли госпожа пожелает надеть ее.
— Ты все-таки покажи.
Обреченно вздохнув, толстяк поплелся в лавку, но через некоторое время вернулся, неся на этот раз что-то гораздо более легкое. Соня расправила длинное, до пола, покрывало, с разрезами для рук, тянувшимися от плеч до пяток. Вместо волосяной сетки на передней части накидки была сделана узкая прорезь для глаз. Север ничего не сказал, хотя и подумал, что наряды достойны один другого. Этот, по крайней мере, в случае надобности быстрее надеть и проще снять. Придя к такому выводу, Вожак потянулся за кошельком, хотя Соня своего мнения еще не высказала. Он развязал тесьму и выудил золотую монету. Купец судорожно вздохнул, и взгляд его засветился восторгом.
Соня обернулась к своему спутнику.
— Что скажешь? — поинтересовалась она.
— Ну! Совсем другое дело! — с видом знатока окинув тряпку восторженным взглядом, бодро отозвался он.
— Богиня! — Толстяк всплеснул пухлыми ручками.— Настоящая богиня!
Гана наконец-то не выдержала и расхохоталась.
— Тьфу!
Соня сплюнула с досады, перекинула через руку два ненавистных покрывала и направилась прочь.
— Держи! — крикнул Север, бросая купцу золотой, и пошел следом за девушками.
— Э-э! Эй! — крикнул тот, протягивая к ним руку.— А за второй? За второй кто заплатит?!
Север хмыкнул и покачал головой. До чего же доходит человеческая наглость! На этот золотой можно купить сотню таких тряпок, и еще останется, а ему доплату давай!
— Ворюга! — не унимался за спиной купец.— Ты мне еще попадешься!
Ну, это уже, пожалуй, слишком! Север резко развернулся. Купец тут же осекся; золотой, что он держал в руке, мгновенно перекочевал за щеку, а лицо туранца расплылось в слащавой улыбке.
— Прошу прощения, благородный господин! — воскликнул он.— Ошибка — с кем не бывает!
На этом посещение Шадизара закончилось. Вечером этого дня они впервые сумели наконец отдохнуть, ни о чем и ни о ком не беспокоясь. Рано поутру, едва солнце показалось над крышами домов, все трое спустились вниз, чтобы наскоро позавтракать и отправиться в дорогу. Часть имущества, в основном теплую одежду, которая могла им понадобиться на обратном пути, они оставили на попечение Саиба и, распрощавшись с ним, поскакали к воротам.
Вестница тут же взмыла в небо и полетела прямиком на север, туда, где остались ждать волки. Город еще спал. Тихие безлюдные улицы хранили ночную прохладу, и Соня подумала вдруг, что никогда не видела Шадизара таким, как сейчас,— спокойным и умиротворенным. Обычно он поражал приезжих шумом и обилием красок, многоголосой пестрой толпой, в которой любому несложно затеряться. А главное, он нравился девушке именно таким — задорным и веселым городом воров. Городом, где хорошо живется любому, у кого водятся деньги.
Соня посмотрела на Севера. Ее избранник ехал, глядя прямо перед собой, как всегда, невозмутимый, полный достоинства. Она никогда не могла угадать, о чем он думает, даже когда предполагала, что должно занимать его мысли. Гана остервенело зевала, рискуя разорвать свой хорошенький ротик. Вот уж кому явно наплевать на Шадизар с его тайнами и красотами!
Поездка по пустому городу заняла совсем немного времени. У ворот они увидели давешнего десятника со своими воинами.
— Никак уже покидаете нас? — удивился тот.
— Да мы и не собирались оставаться надолго,— ответила девушка и ударила коня.
Тот резко взял с места и понесся по степи. Вулоф с Вилвой должны ждать их на юго-западе от ворот. Именно так они решили при расставании у предгорий Карпаш. Так оно и получилось. Солнце не успело проделать и десятой части своего пути до высшей отметки, когда два крупных зверя начали приближаться к ним, прокладывая путь в высокой, пересохшей за лето траве.
Вулоф радостно подпрыгнул, пытаясь на бегу лизнуть Севера в нос, едва не свалив при этом и всадника, и коня. Гана расхохоталась. «Совсем как пес»,— подумала Соня. Такой же преданный, только намного умнее. Не успела она подумать об этом, как точно такой же трюк проделала с ней самой Вилва, только у волчицы прыжок получился изящнее.
Они тут же взяли резко на запад, намереваясь заночевать у отрогов Кезанкийских гор, а утром выйти к верховьям Незваи. Конечно, такой путь к границам Турана оказывался длиннее, зато удобнее. Не говоря уже о том, что в горах больше дичи, чем в пересохшей степи, да и ручейков много; а где вода, там и трава для коней.
На исходе третьего дня они, как и рассчитывали, вышли на берег реки. Недлинная, но полноводная, она пересекала с юго-запада на северо-восток почти весь Хауран и теперь, на самой границе с Тураном, превращалась в широкий ручей. Они остановили уставших коней на растрескавшемся иле, который когда-то лежал на дне Незваи, а теперь превратился в берег ручья.
Соня с грустью посмотрела на торчавшие из пересохшей земли обломанные стволы сухих камышей, на плескавшуюся в огромных грязевых лужах рыбу и на чумазую детвору; что безжалостно била ее острогами, вилами, а то и просто заостренными палками.
— Поехали отсюда,— хмуро сказала девушка и, не оглядываясь, направила своего скакуна к мосту, соединявшему берега реки, через которую сейчас могла бы перешагнуть и курица.
Север ударил коня и поскакал вперед. Пить из этой вонючей лужи ему не хотелось. Почти сразу за мостом раскинулась деревенька. Старик, у которого они расположились на ночь, радостно сообщил, что в колодцах — хвала Эрлику! — есть вода. Похоже, уровень в подземной реке, питавшей Неэваю, упал, но сама она не пересохла.
Утром снова тронулись в путь. Следующую остановку они наметили неподалеку от Ильбарса. Заночевали в степи. Казалось бы, совсем недавно они покинули Логово, а ночи стали гораздо теплее, исчезли предрассветный туман и тяжелая роса, пригибавшая траву по утрам.
К Ильбарсу они подскакали перед полуднем, в первый миг удивившись тому, что жара не сказалась на уровне воды в реке, но потом Соня вспомнила, что Ильбарс берет начало в горных ледниках. Они двинулись вдоль русла реки, протекавшей в этом месте почти точно на север, лишь немного забирая к западу. По левую руку от них, на другом берегу, тянулись невысокие Туманные горы.
Здесь, в плодородной долине Ильбарса, степь уступила место лесам. Правда, леса эти сильно отличались от тех, что остались у путников далеко за спиной, в Немедии и даже Коринфии. Они, скорее, походили на рощи, теснившиеся друг к другу. Акации стояли в цвету, как будто вслед за летом вновь наступила весна. Словом, природа здесь настолько отличалась от той, что они видели на берегах Незваи, что, казалось, они попали совсем в другую, сказочную страну.