Реми не стал преследовать врагов, а приказал осмотреть раненого, оказать ему первую помощь. Его же рана, благодаря ускоренной регенерации, начала затягиваться. В пылу схватки он привык не обращать внимания на боль, но сейчас вновь почувствовал, как ноет и тянет простреленное плечо.
За всем этим на лес опустилась ночь, поэтому стражники отошли от места боя на приличное расстояние и разбили лагерь в надежде немного отдохнуть. А на завтра Сальва планировал всё же добраться до деревни. Происходящее нравилось ему всё меньше и меньше.
Лилии Львовне нестерпимо хотелось курить. Во рту до сих пор стоял горьковатый, но приятный вкус выкуренной сигары. В голове всё плыло, тело казалось тяжёлым и тесным, ни головы, ни рук, ни ног было не поднять. Медиум Чёрная Лилия чувствовала, как то проваливается в сон, то выплывает из него с тем же желанием курить. Лилия Львовна попыталась вспомнить, где она, где хранятся сигареты, но память разлеталась дымной струйкой на ветру. Она глубоко вздохнула, но воздух оказался свежим, не пропитанным тяжёлым духом благовоний, к которым привыкла медиум.
Веки весили по тонне каждое, но Лилии Львовне не нужно было открывать глаза, чтобы привычно протянуть руку на прикроватный столик и нащупать сигареты. И ничего не найти. Чёрная Лилия нахмурилась, не понимая, что приключилось. Глаза пришлось открывать.
Сначала всё плыло перед её глазами, но затем женщина стала различать цвета: чёрный, красный, серебряный. Больше всего было красного. Она обнаружила себя лежащей на красных простынях и бордовой подушке. Где она оказалась? В спальне Лилии Львовны всегда преобладали чёрный и тёмно–зелёный. У неё не было такой большой кровати, на которой могли поместиться трое таких, как она. И у неё уже давно не было такой здоровой и молодой кожи на руках. Это она заметила, когда поднесла к глазам руку, пытаясь прогнать пелену перед глазами, что временами туманила зрение. Ухоженные и аккуратные коротенькие ноготки без грамма лака, изящные пальчики — куда подевались её накладные ногти, выкрашенные в тёмно–фиолетовый, и узловатые пальцы?
Додумать мысль ей не дала вдруг появившаяся в поле зрения рожа какого–то старика с седой всклокоченной бородой. Он что–то прокричал, обнажая странно здоровые для подобного возраста зубы и также стремительно исчез. С появлением старика на Лилию Львовну обрушились звуки шагов, шарканье и неразборчивая речь. От этого голова закружилась, мысли заполнили странные видения и образы: ухоженный сад и неведомые цветы на толстых стеблях и с большими красными лепестками; мужчины в старинных доспехах вышагивают по двору, выложенному большими булыжниками; к женщине в тёмно–синем платье склоняется кавалер с длинными белыми волосами… Лилия Львовна словно смотрела фильм, но не могла ни остановить его, ни вообще выключить. Она непроизвольно застонала, вновь уплывая в пучины сна.
Целитель Воибор вернулся на свой пост у постели княжны сразу после ухода её матери и некроманта. Старец подтащил поближе к ложу одно из кресел. Оно было обито красным бархатом, мягким и удобным, но Воибор сидел, всем своим видом выражая настороженность. Он не спускал взгляда с лица Лилитты Фариус. Целитель был сторонником тактики выжидания, предпочитая наблюдать, как больной борется с недугом. И на всё воля Тёмной Хозяйки. Хотя он и приказал своему помощнику принести в комнату несколько лечебных настоек, но пускать их в ход не спешил, опасаясь ещё больше спутать магические потоки в теле Лилитты.