— Я хочу избавиться от Дейроса, а этого хочешь и ты, и спокойно провести остаток жизни, — Многоликая склонила в задумчивости голову.
— А что будет потом? Женщине–неодержимой не позволят взойти на трон. Наследница исчезла, и кто знает, вернётся ли она и когда вернётся в замок. Ты не убедила меня.
— Править. Регентом может стать Эрна, — подняла голову княгиня, — пока на трон не взойдёт новый князь–одержимый. Но для начала я хочу обмануть магию брачного браслета. Он был одет на тебя, но ограничивает и на меня, пусть и не так сильно. Стоит тебе уйти в чертоги Хозяек, как я лишусь ограничений браслета.
Отверженная рассмеялась. Княгиня озвучила лишь то, что лежит на поверхности, но время ей осознать истинную причину принятого решения ещё не пришло.
— Я сделаю так, как ты хочешь. Но у меня есть одно условие.
— Какое? — Многоликая была готова пообещать, что угодно, тем более, чем перед ней была часть её личности, а значит, пожелать она могла лишь то, что будет выполнимо и полезно сделать и самой княгине.
— У нас с тобой было два младших брата. Я самолично видела, как старший из них, Лиан, был убит Дейросом, а вот судьба самого младшего, Ирѝма, мне неизвестна. Что с ним стало — это ты и должна выяснить! — глаза Отверженной загорелись. О том, чтобы убить самого князя Фариуса, она и не заикнулась: это её внешняя форма сделает и сама.
— Если он жив, то сейчас может быть где угодно! — воскликнула Многоликая.
— У тебя ещё есть время, — равнодушно пожало плечами отражение. — В наших жилах течёт кровь эльфов, а потому проживёшь ты гораздо больше, чем обычный человек. Воспользуйся этим времени с толком! — Отверженная помолчала. — А теперь мне пора уходить. Надеюсь, ты не пожалеешь, что больше разговоров нам не вести, — отражение стало растворяться в зазеркалье, истаивать, рассыпаясь пеплом. Эта часть души княгини отходила в чертоги Хозяек, чтобы дождаться самой княгини и принять посмертие.
— Постой! — Многоликая протянула руку, но натолкнулась на стекло. Она не могла поверить, что всё произошло так быстро. Как же сильна была их общая жажда мести, что Отверженная добровольно пожертвовала собой, чтобы вернуть княгиню с пути Смерти!
Лика ещё долго смотрела в зеркало, но там больше ничего не отражалось. Почему–то вдруг подкосились ноги, и она упала прямо в туман. Это казалось так просто — убить часть себя, но почему в душе поселилась неведомая доселе пустота?! Многоликая закрыла глаза и улеглась перед зеркалом. Ничего не хотелось. Она замерла, чувствуя, как леденеет тело, как замедляется дыхание…
Но вдруг она услышала:
— Госпожа Многоликая! Пожалуйста, очнитесь! — Эрна упал на колени рядом с постелью княгини. Его некромантское чутьё подсказывало, что он опоздал. Её руки были холоднее обычного, а грудь не вздымалась, пульс не прощупывался. — Эта тварь Воибор! Я уничтожу его! — в отчаянье простонал маг. Он спешил так быстро, как мог, но всё оказалось бесполезно! — Я убью… аргх, — Крайс схватился за шею: клятва верности князю Дейросу наказывала даже за неподобающие мысли.
Вдруг легкий вздох коснулся напряжённого слуха некроманта. Он не сразу поверил, но, когда вгляделся в лицо Многоликой повнимательнее, заметил трепет ресниц и едва видимое движение грудной клетки. Эрна не мог поверить увиденному: из мёртвых так просто не воскресают, уж это–то он знал не понаслышке. Что происходит?!
Глаза княгини распахнулись, в них плавал туман, быстро рассеиваясь. Она повернула голову в сторону мага.
— Крайс… — голос Многоликой был хриплый и едва слышный. — Я хочу кое–что рассказать тебе…
(Но это уже совсем другая история.)
Стоило Сальве переступить порог кабинета князя Фариуса, как Дейрос подлетел к нему и отшвырнул к стене.
— Реми, ты знаешь, что тут произошло в наше отсутствие?! Мою дочь похитили! Многоликая и Воибор не доглядели за ней. Первая уже наказана, дело за вторым. А вот ты тут как раз вовремя! — безумие плескалось в демонических глазах князя. — Моя дочь исчезла, и ты займёшься её поисками!
— Я к вашим услугам, — просипел начальник стражи, не пытаясь вырваться. Князь был сильнее его, и у Сальвы было мало шансов пережить схватку с Дейросом.
Реми никогда не занимался подобным, и в его глазах плескался невысказанный вопрос: «Почему именно я?» Князь будто прочёл его мысли и пояснил свой выбор: