Не слушая возражений, служанка — как начала догадываться Чёрная Лилия — аккуратными движениями прибрала её волосы в какую–то замысловатую причёску, затем расправила рукава ночной сорочки и одеяло по краям постели. Девица успела вновь поклониться Лилии Львовне, как дверь комнаты распахнулась, и вошли двое: мужчина и женщина — порочная красота первого и холодная — второй — заставили медиума подобраться. С появлением незнакомцев перед глазами Чёрной Лилии заклубился туман, но стоило пару раз моргнуть, как он тут же рассеялся.
В голове Лилии Львовны начали рождаться сомнения: очередные средневековые наряды. Женщине медиум дала бы лет тридцать, мужчине — тридцать пять — сорок. Первая была одета в тёмно–синее платье, тёмно–русые волосы ниспадали крупными локонами на плечи. В одежде мужчины же преобладали чёрный и золотой. При взгляде на них Лилия Львовна отдыхала от обилия красного. Вдруг мужчина что–то сказал, явно обращаясь к ней. Чёрная Лилия запаниковала: речь снова звучала незнакомо, но угрожающе. От визитёра расходились волны жара, к нему примешался гнев, когда медиум так ничего и не ответила. За пару широких шагов мужчина приблизился к кровати, и Лилия Львовна не успела отшатнуться, как он схватил её за плечи и сильно встряхнул. В глазах мужчины плескалась такая ярость, что инстинкты несчастной взвыли со страшной силой. Откуда–то из глубины памяти поднималась паника, но Лилия Львовна попыталась скинуть схватившие её руки, но безуспешно. На помощь пришла женщина в синем, она что–то увещевающе заговорила, но не приблизилась. Мужчина что–то прорычал и, последний раз встряхнув медиума, отпустил её. И тут же набросился с — как это звучало для Чёрной Лилии — упрёками и обвинениями на старика. Медиум вздохнула свободнее, когда гнев посетителя переключился на другой объект.
Лилия Львовна перевела взгляд на больше молчавшую женщину, их глаза встретились. Ни капли тепла или каких–то бы то ни было чувств не сквозило в устремлённом на неё взгляде. Черная Лилия поморщилась. Куда она вообще попала? Она не узнавала никого из присутствующих. Да и себя тоже. Она сильнее сжала края одеяла в руках, пытаясь заглушить поднимающийся из глубин души страх. Страх имел странный привкус, будто был не её.
В итоге она лишь молча наблюдала за незнакомцами, потеряв надежду что–то выяснить. К счастью, те долго не задержались у её постели, но если, уходя, женщина оставалась всё такой–же бесстрастной, то на красивом лице мужчины было написано явное неудовольствие.
Под конец второго дня, отведённого князем на поиск виноватых, Многоликая приказала Крайсу Эрне сопроводить её в прогулке по саду, окружающему замок. Некромант поспешил исполнить приказ, склоняясь в глубоком поклоне и принимая подставленную для поцелуя ручку княгини. На её среднем и указательном пальцах в багровом свете заходящего солнца поблёскивали топазы, и некромант задержал руку госпожи в своих чуть дольше, пытаясь дыханием согреть всегда холодные пальцы. Когда рука Многоликой дрогнула, он поспешил выпустить её из своих объятий и пристроиться позади госпожи, когда та сделала шаг вглубь сада. В таком порядке они прогуливались в сгущающихся сумерках приближающейся ночи и молчали, но вдруг Многоликая остановилась и развернулась к Крайсу лицом. Некромант наконец осмелился взглянуть на неё, отмечая глубокие тени, залегшие под глазами, всегда скованными льдом.
— Князь Дейрос доложил мне, что удалось узнать, — без предисловий начала княгиня, но некроманту не нужно было пояснений, чтобы понять, что речь идёт о смерти ритуалистов. Или убийстве, что было бы правильнее. — Варлум отправил своего заместителя на поиски главного подозреваемого. На ночь глядя, — Многоликая снова развернулась спиной к Крайсу.
— Виновника уже нашли? — Некромант, занятый в своём кабинете осмотром ритуалистов, не был в курсе хода расследования.
— Ещё нет. — Многоликая помолчала. — Остается только один день до того момента, как Варлум должен предоставить убийцу. Но меня гложут сомнения, что ему это удастся.
— Но вас тревожит не это, — слыша безразличие в голосе княгини, Крайс рискнул предположить: — а ваша дочь, Лилитта.