Глава 7. Подозрения (ч. 1). Излишняя осведомлённость
Служанки привели Лилию Львовну в, как она поняла по рядам книг на полках, полутёмную библиотеку, от запахов которой у неё свербело в носу. За время нахождения в этом замке медиум смирилась, что здесь нет ни электричества, ни люстр, ни розеток… ничего. Она всегда обходила библиотеки стороной: запах пыли, шорохи, издаваемые страницами, — не вдохновляли Чёрную Лилию прикоснуться к вместилищу мудрости веков. Но сегодня выбора ей не оставили. Служанки в четыре руки осторожно усадили её на кресло с резной спинкой, словно она была недужной или стеклянной. Это начинало раздражать обычно сдержанную Лилию Львовну. Но больше всего её выводило из себя, как, смотря на неё, уже виденные ею мужчина с белыми волосами и женщина в синем платье говорили: «ᛚᛁᛚᛁᛏᛏᚨ». Это звучало очень похоже на её родное имя, но воспринималось как набор звуков–рун. Всякий раз Лилия Львовна хотела тряхнуть головой, чтобы прогнать странные знаки из головы. Но они растворялись сами.
Медиум не заметила, как служанки оставили их втроём. Женщина села напротив, так близко, что Чёрная Лилия могла видеть мимические морщинки в уголках губ, прямой нос, тонкие губы и витые серьги в ушах. Та снова к ней обратилась «ᛚᛁᛚᛁᛏᛏᚨ». Лилия Львовна была на грани:
— Что вы от меня хотите! — в сердцах воскликнула она.
От её крика женщина отклонилась назад, а мужчина наоборот приблизился. На их лицах застыло одинаковое выражение недоумения, они переглянулись. Кажется, эти люди тоже её не понимали. Все трое помолчали. А потом началось форменное безобразие, по мнению медиума. Её, как ребёнка тыкали в предметы и называли их. Женщина указала на себя и произнесла: «ᛗᚾᛟᚷᛟᛚᛁᚲᚨᛃ», а мужчина — «ᚲᚱᚨᛁᛋ ᛇᚱᚾᚨ». Лилия Львовна хваталась за голову, в прямом смысле этого слова, но ей показывали книги, перо, окно, стол… и просили повторить. Медиум мысленно кривилась и ругала «учителей» на все лады, когда её заставляли до бесконечности писать четыре набора рун: ᛚᛁᛚᛁᛏᛏᚨ, ᛗᚾᛟᚷᛟᛚᛁᚲᚨᛃ, ᚦᛇйᚱᛟᛋ ᚠᚨᚱᛁᚢᛋ и ᚲᚱᚨᛁᛋ ᛇᚱᚾᚨ. Первый обозначал её, второй и четвёртый — ясно кого. А вот третий… человека, зашифрованного под этой комбинацией знаков, ей ещё не представили. Но Чёрная Лилия писала и, как попугай, повторяла слова. Она устала быть ничего не понимающей и ничего не знающей об этом месте девочкой.
Так продолжалось, по расчетам Лилии Львовны, около месяца. В комнаты медиум возвращалась с опухшей от новых слов головой. И в один из вечеров в комнате она оказалась не одна: в углу, где в стену были ввинчены крюки с цепями, сидели две огромные собаки. Издали они доставали Чёрной Лилии до пояса. Смотреть вблизи она не хотела.
В воспоминаниях Лилии Львовны, словно петарды, взорвались и разлетелись шипящими брызгами воспоминания из далекого детства, когда она также смотрела на двух огромных псов. А звери рвали цепи и скалили пасти, чтобы с утробным рычанием окружить её, вцепиться в руку. Медиум не помнила, чем всё тогда закончилось, но сейчас эти собаки прямо на её глазах раздавались вширь, словно в один прыжок оказались рядом с ней. В миг её дыхание перехватило, а сердце зашлось в рваном ритме. Лилию Львовну повело, и она вцепилась в косяк, пытаясь сохранить равновесие. Медиум была уверена, что сейчас упадёт прямо в раззявленные пасти. Вдоль спины прошла волна холода, и мир покачнулся.
В отчаянных попытках спастись она сделала шаг назад. Перед глазами померк свет, а комната стала расплываться. Инстинктивно медиум попыталась дышать медленнее. Кажется, псы почувствовали её панику, потому что натянули цепи и утробно зарычали. Тёмно–серая густая шерсть встала дыбом, зубы были оскалены, а хвост — трубой. Зрачки Лилии Львовны в ужасе расширились, и она попятилась. Нужно было сбежать из комнаты, но куда идти? Утопая в накатывающей волнами панической атаке, Чёрная Лилия смогла вспомнить только двоих людей, на чью помощь она могла бы рассчитывать.
Лишь недавно та женщина, что называла себя ᛗᚾᛟᚷᛟᛚᛁᚲᚨᛃ, провела ей экскурсию по «новому» дому. Первым местом, куда её отвели, была башня ᚲᚱᚨᛁᛋᚨ ᛇᚱᚾᛁ. Лилия Львовна, держась за грудь в попытке удержать выскакивающее сердце, отступила ещё на шаг от чудовищ. Сердце пыталось пробить грудную клетку, но ещё шаг и ещё. Чёрной Лилии казалось, что это будет длиться целую вечность, но вот собак скрыла створка двери. И с мыслями «Я никогда не войду в эту комнату» медиум бросилась по коридору в сторону башни мага.
Многоликая застыла статуей на диване в кабинете Крайса Эрны. Незаметно для самой себя она стала частой гостьей в покоях некроманта. Но за практически безуспешными попытками разобраться с демоном её дочери княгиня Фариус не задумывалась о том, как со стороны смотрится посещение замужней женщиной комнат неженатого мужчины. Между тем мнение слуг до сегодняшнего дня её мало интересовало: урождённая аристократка, она не обращала внимания на прислугу. Но те сумели пронести яд, подсыпать его в пищу или напитки. Никому нельзя доверять, не так ли? А не стоит ли к ним присмотреться повнимательнее?
Сегодня выдался относительно спокойный день, чтобы можно было размышлять о подобном. На последнем занятии стало заметно, что княжна не совсем выжила из ума и способна к обучению. Девочка делала некоторые успехи: более или менее верно называла слова, пусть писала коряво, но вполне похоже. У Многоликой складывалось странное впечатление: это была одновременно и её дочь, и, в то же время, нет. Её Лилитта обладала безупречными манерами, каллиграфическим почерком, была скромна и покладиста. В этой же девочке чувствовалась дикость, рваность движений, её глаза сверкали гневом из–под отросших за последнее время волос. Но эта новая Лилитта слушала их и всё делала, в меру, сил, конечно.
Произошедшие изменения можно было объяснить слиянием с демоном, но Многоликая видала других молодых одержимых: несдержанные, злобные, наслаждающиеся чужими страданиями, творящие, что им вздумается. А при общении с Лилиттой княгине казалось, что говорит с равной, с такой же, как она сама. Это обескураживало. Ещё удивительнее стало то, что Многоликая рассуждала об этом не в одной из малых гостиных, где обычно избегала внимания мужа, а в рабочем кабинете некроманта. Кажется, после того злосчастного ритуала уже ничего не будет как прежде.
С Эрной было спокойно: он не донимал чрезмерным вниманием, не пытался облапать её, когда бывал в хорошем настроении, от него не воняло серой. Хотя, когда он вернулся с исследования замка, за ним стелился отчетливый душок тлена. Но это всё мелочи, верно? Ведь стоит лишь немного отдохнуть и принять ванну. И Многоликая просто молча сидела с отсутствующим выражением на ещё сохранившем молодость лице и не знала, насколько неестественно выглядит со стороны. Её глаза были безучастны и устремлены куда–то вперёд.
По спине Крайса пробежали мурашки от взгляда на свою госпожу. В её позе было что–то от статуи, живые так себя не ведут. Ему хотелось приблизиться к ней и разбить наваждение, коснувшись холодной щеки. Но он продолжал сидеть за столом, вчитываясь в очередной трактат по тёмной магии. Эрна уже успел вновь сосредоточиться на вязи магических букв–рун, как в дверь кто–то неуверенно постучал. Пришлось открывать.
И каково было удивление княгини и некроманта, когда на пороге они увидели Лилитту. Кажется, девочка была напугана, её тёмные волосы были в беспорядке, чёрные глаза широко раскрыты. Она сжала подол длинной красной юбки и неразборчиво произнесла:
— Комната, там… — следующее слово княжны понять не удалось. Многоликая вздохнула: девочка делала успехи, но что–то мешало ей заговорить нормально. И иногда из её рта вылетали совсем уж непонятные слова. Затем Лилитта сказала то, что никто из них не готов был услышать: — Мама, папа, там… — снова это слово.
Многоликая и Эрна переглянулись: девочка, что, назвала мага отцом? Жар бросился в голову княгини Фариус: это не её дочь. Её дочь никогда не сказала бы так! С широко распахнутыми глазами Многоликая отшатнулась от Лилитты, в её глазах всё поплыло. Это не её дочь! Князь убьёт их обеих! Никакой магический брак её не спасёт! Он не потерпит подобного, он посчитает именно Многоликую виноватой! Княгиня пошатнулась, она уже и забыла, как мутят разум столь сильные эмоции. Но некромант сумел вовремя среагировать. Он одной рукой подхватил свою госпожу за талию, другой — под руку. Маг что–то говорил, но княгиня не могла разобрать слов, просто вслушиваясь в успокаивающие нотки в голосе своего союзника.