Многоликая, княгиня Фариус, с некоторым трепетом встретила Крайса Эрну, некроманта, в малой гостиной, где они сейчас были наедине. Дневной свет, льющийся из окон, забранных витражами из кусочков стекла разных оттенков красного, скрадывал ранние морщинки в уголках её глаз и рта. Бордовые же обои придавали коже женщины нездоровый оттенок.
— Ты наконец прибыл! — женщина порывисто поднялась из кресла, обитого тёмно–красным бархатом, в которое только успела присесть. Лишь внимательный смог бы услышать то облегчение, что сквозило в словах и движениях княгини Фариус.
— Да, моя госпожа! — Крайс плавным движением перетёк поближе к женщине, чтобы в коротком поцелуе коснуться её руки. Там, где кожу Многоликой ласкал воздух с губ мужчины, разбегались искорки холода. — Но почему меня сорвали с рейда — мне толком не объяснили.
— Всё дело в моей дочери. — Многоликая изящным движением поправила подол тёмно–синего платья, скрывая дрожь в руках. Из–под опущенных ресниц она окинула взглядом стоящего перед ней некроманта. Крайс Эрна ещё не успел сменить свой боевой доспех на мантию, в которой обычно ходил по замку. Маг был худощав и носил сложные чернёные латы, наплечники которых имели по три закругляющихся шипа с каждой стороны, зрительно увеличивая ширину плеч, прямые шипы были на воротнике, плавно переткавшем в нагрудник, на котором было изображено что–то вроде черепа змеи, наручи плотно облегали запястья мужчины. Набедренники представляли из себя крылья жука, налядвенники отсутствовали, а металлические наколенники плавно переходили в поножи и башмаки с заострёнными носами и на невысоком каблуке. А поддоспешник представлял из себя вариацию мантии и имел малиновый цвет. Иногда Многоликая думала, что это довольно практично: на одеянии подобного цвета кровь и грязь почти не видно. Белые, но не седые, волосы Крайса были распущены и свободно стекали почти до талии. Некромант лицо имел бледное, будто посмертная гипсовая маска, так что назвать его точный возраст не представлялось возможным, но Многоликая считала, что он моложе её и, уж тем более, её мужа, который через три года должен был отпраздновать своё столетие.
Княгиня Фариус постаралась как можно более подробно ввести Крайса в курс дела и передала приказ своего супруга разобраться с этим не дольше, чем в течение трёх дней.
— Но первый день уже на исходе… — с сомнением протянул некромант.
— Поэтому я прошу тебя заняться этим как можно быстрее. Иначе, боюсь, не сносить всем нам головы! — в голосе Многоликой слышалась тревога.
Крайс прекрасно знал характер Дейроса, поэтому лишь молча кивнул, что всё понял. Красный свет, наполнявший комнату, словно сливался с фигурой некроманта, и Многоликая чуть дольше задержала взгляд на его лице, прежде чем откланяться. И наконец проведать свою дочь.
В рабочий кабинет Эрны вели крутые ступени, но не вниз, в подвал, а вверх, на самую высокую башню княжеского замка. Маг любил воздух, свободу и мечтал о высоте и полёте, о том, чтобы скинуть земную оболочку и парить, но Крайс Эрна был некромантом, а потому обставлял свою комнату сообразно занимаемой должности.
Здесь царил полумрак, на грубо обработанных камнях стен были развешаны связки костей и трав, мешочки с могильным прахом, перья птиц, подготовленные для письма.
Пол был деревянный, из плотно подогнанных гладких досок, такой, чтобы хорошо отмывался в случае чего. Как всякий уважающий себя некромант Крайс держал набитый трактатами по тёмной магии шкаф. Когда желание ощутить свободу полёта становилось совсем уж нестерпимым, он выбирал один из гримуаров и усаживался за рабочий стол, заваленный свитками, со стоящими на нём ретортами и баночками с сушёными грибами или жуками. Он открывал книгу на закладке и вчитывался в строки почти мёртвого магического языка. Он вспоминал о своей сути и был готов выполнять свои обязанности: упокоивать нежить на кладбищах, на которых из–за близости демонов чуть ли не каждую декаду творились светопредставления, лечить пострадавших на тренировках стражников или воинов князя после очередного набега на соседа. Эрна глубоко вздохнул: князь Дейрос слыл амбициозным одержимым, за полувек правления которого владения Фариусов увеличились почти на треть и не думали сокращаться — существенное достижение для одержимых с их постоянной грызней и переделом власти.
И тут такое! Князья и княгини демонопоклонники отличались длинным сроком жизни, но малым количеством детей. Если княжна Лилитта погибнет… Эрна отбросил эти мысли и решил заняться делом, которое уже доставили к нему в кабинет: трупы магов–ритуалистов, погружённые в стазис.
Заклинание стазиса использовалось, чтобы сохранить неживой предмет как можно дольше, но забирало много магической силы у своего создателя. Некромант в который раз подивился тому могуществу, которым князя одарил ритуал вселения демона. Он качнул головой в размышлении, стоило ли это могущество той цены, что платили одержимые. Что когда–нибудь заплатит и Многоликая. Но сейчас не время думать об этом.
Трупы были помещены в быстро подготовленную пентаграмму. Крайс всегда рисовал её заново, пусть это и требовало больше времени, чем иметь заготовки. Некроманту нравилось чертить, выверять линии по сторонам света или звёздам. И делал он это уже так бегло, что не задумывался. Лишь решение, какие магические знаки где поместить, отнимало чуть больше времени.
Сейчас в лучах пентаграммы красовались символы смерти, души, призыва, гласа и запечатывания. Последний Эрна использовал всегда, не желая однажды быть растерзанным одним из своих творений. Когда всё было готово к допросу трупов, некромант отдал приказ слуге пригласить князя Дейроса, чтобы тот тоже смог задать вопросы. И тот не заставил себя долго ждать.
Князь всё ещё был облачён в праздничный наряд, между его бровей залегло несколько новых складок, а губы были плотно сжаты в тонкую линию.
— Всё готово?
Некромант отступил на шаг от пентаграммы и молча кивнул, тогда князь Дейрос приказал начинать допрос.
Эрна затянул речитатив, состоящий, казалось, из одних согласных. Его голос звенел в тишине комнаты, отражаясь от стен и скапливаясь в центре магического рисунка. Над трупом завихрилась воронка потусторонней силы, распространяя вокруг себя могильных холод. Но ни князь, ни некромант не двинулись, не шелохнулись, лишь вздрогнули за дверями рабочего кабинета стражники — обычные люди.
То заклинание, что сейчас звучало из уст Эрны, было начертано на страницах из человеческой кожи и сопровождалось пояснением:
Некромант не друг для духов и призраков. Некромант — проводник их воли. Некромант — их единственный шанс противоестественно вернуться в мир живых. Поэтому они всегда будут подавлять и подчинять некроманта. А значит, если некромант хочет сохранить свои личность и магию, он должен держать их в клетке и не позволять покидать её. Открывая духам двери, некромант должен быть уверен, что у него достаточно сил, чтобы потом захлопнуть эти двери.
И мёртвый заклинатель ответил на первый вопрос князя: «Тебя убили?» — утвердительно, но вот на второй: «Ты знаешь, кто убил тебя?»…
— Нет, — доносилось хриплое от пересушенных голосовых связок мертвеца. Как ни хотелось бы иного некромантам, но возвращающиеся с того света души и занимающие уже окоченевшие тела могли отвечать только «да» или «нет».
Что ж, Эрна ожидал подобного ответа, а вот князь рассвирепел:
— Отвечай, тварь! — будто это мёртвый ритаулист был виноват в том, что его убили. Эрна вздохнул про себя, поражаясь, как столь несдержанный князь умудряется сохранять власть на протяжении нескольких десятков лет. Лишь одна мысль приходила в голову: он ещё более жесток, чем другие князья–одержимые. А ещё у него мудрая жена.