— Да что с вами такое! — обернулся на него Сальва. Он подтянул некроманта к себе поближе, вглядываясь в подёрнутые тьмой глаза. Крайс выглядел бледнее обычного, от чего больше походил на призрак.
— Магические истощение, — прошелестело в ответ.
— Оно так сильно сказывается на ваших умственных способностях? — наклонившись прямо к уху мага, прошипел Сальва. Он не хотел, чтобы стражники услышали их спор. — Последние дни вы ведёте себя чересчур… подозрительно.
— Все мои мысли сейчас об одном, — дёрнул головой Эрна, уходя от скребущих барабанные перепонки звуков.
— Мне это известно! Но найти подозреваемого сейчас важнее, иначе то, о чём вы беспрестанно думаете так и останется под угрозой.
— Я не понимаю…
Они замерли посреди коридора, стоя вплотную друг к другу и окружённые стражей, рискуя упустить вероятного убийцу. Но разум некроманта был занят только мыслями о скорейшем пополнении магических резервов. В складках мантии он нащупал ритуальный кинжал. Тьма струилась по его пальцам, требуя вонзить клинок в чью–то живую плоть, обагрить руки кровью. Но из транса Эрну вырвал недовольный голос Сальвы:
— Поторопитесь и покажите мне, где вы видели того слугу, и сразу сможете заняться тем, о чём так мечтаете.
Маг облизнулся, предвкушая металлический вкус крови на губах, и повёл Сальву туда, где учуял магические возмущения и слышал разговор. Некромант переставлял ноги на одних инстинктах, усилием слабеющей воли удерживая себя от того, чтобы не напоить клинок кровью ближайшего живого тела. Два дня взывания к Тёмной Хозяйке и жертвования магической силы самой Смерти — поднятие мыши явно было лишним. Эрна не совсем понимал, что он творил последнее время. Но об этом он подумает позже.
Крайс с горем пополам привёл их к маленькой каморке, но она, ожидаемо, оказалась пуста: ни магического артефакта–зеркала, ни мужчины. Сальва отпустил локоть мага, которого практически тащил на себе всю дорогу. Начальник стражи корил себя, и некроманта тоже, за медлительность, но теперь последний был бесполезен, а ему предстояла рутина — допросы. И когда это он начал считать пытки и запугивания обычным делом? Сальва передёрнул плечами.
— Благодарю за помощь, — вспомнил о приличиях Реми, — теперь вы можете вернуться к себе. — Эрна мало чем теперь мог помочь. Допросы — это по части Воибора. Но в обращённых на Сальву глазах плескалась тьма и голос мага был подобен звуку, с которым клинок трётся о кости:
— Теперь пропусти меня в пыточные, сегодня этим мы займёмся вместе… — обычно спокойное лицо некроманта было слегка искажено налётом безумия.
Сальва нахмурился, насторожившись странными изменениями в поведении Эрны, но от помощи не отказался. Если бы он знал, что это была за «помощь» то уж лучше воспользовался услугами Воибора.
По утру Хайл Кундиге предупредил Реми Сальву, что отбывает. Перед отъездом он проверил состояние Многоликой, сообщив, что яд полностью покинул её тело и сейчас ей требуется покой и правильное питание. Целитель отказался от предложенного сопровождающего, но не от завтрака и не преминул прошептать над едой пару слов. Начальник княжеской стражи лишь поджал губы, понимая, что если их до возвращения князя с артефактом, определяющим яды, не перетравят, то это будет великолепно.
Утро было освежающим. Для южной части мира, в которой и находился Союз княжеств Дэммор, такая погода была обыденностью: тёплые дни и прохладные ночи, а снег можно было увидеть только в горах, отделявших Союз от Мёртвых земель. Целитель вдохнул полной грудью. Ландшафты княжеств ничем не отличались от имперских, но разлитая здесь тьма липкой плёнкой оседала на коже. По иронии, столь любимая Хайлом империя Аладанаи была с двух сторон окружена странами, поклонявшимися Тёмной Хозяйке, с третьей была отделена горами от Мёртвых земель, а с четвёртой границей имела море. Иногда Хайл задумывался о том, есть ли в их мире ещё суша. Он знал, что несколько веков назад их корабли отчаливали с ещё живых Мёртвых земель, чтобы сгинуть навеки. Лишь единицы возвращались, чтобы поведать, что там, за морем, видали плавно скользящие по волнам суда, на которых можно было разглядеть изящных и хрупких созданий. Почему–то целителю всегда казалось, что они должны выглядеть точно так, как сама Белая Королева.
Ощущение чужого присутствия, касаясь растянутых во все стороны конфигураций силы, вырвало Кундиге из приятных воспоминаний. Магические щиты мгновенно окружили целителя коконом светлой магии. На его предплечья были нанесены магические знаки, облегчающие использование некоторых заклинаний.
Светлыми искрами рассыпались пущенные в него стрелы. Конь под Хайлом встревоженно заржал, но целитель умелой рукой удержал его. Не снимая щитов, он пустил животное в галоп. По магической преграде растёкся неопрятной кляксой шар тьмы. «Здесь некромант,» — мелькнула мысль. Любая магия почётна, всё зависит от того, как она используется, так считал целитель.
На дорогу выскочили вооружённые люди, но Хайл коня не остановил. Волна света под едва слышное шевеление губ устремилась с руки целителя, застилая глаза противников. Убивать Хайл не стал, опасаясь, что прячущийся по близости некромант поднимет мертвецов против него. Почти все нападающие замерли, пытаясь проморгаться, лишь один совершил недоступный человеку прыжок, столкнувшись с хайловым щитом. «Одержимый», — сообразил Кундиге. Конь замедлился, когда нападавший начал наносить бессистемные удары, пытаясь истощить защиту. Сбоку снова прилетел шар тьмы, который имел реальный шанс проделать дыру в щите.
Целители не убивают.
— Айне клинге дес лихтс*! — и с его рук сорвалась сияющая светом стрела. Она поразила одержимого в ногу, атака замедлилась.
Но убивают некроманты. Тьма окутала растерявшего прыть одержимого, выжигая его жизнь, и не успело тело коснуться земли, как в магическом взоре Хайла тёмные ленты проникли в мертвеца, готовясь к тому, чтобы вернуть ему подобие жизни. Некромант явно был достаточно опытным, раз мог без подготовительных ритуалов поднять мёртвую марионетку.
Копыта хайлового коня размозжили грудную клетку упавшего врага, а целитель понёсся вперёд, расшвыривая волной светлой силы уже приходящих в себя врагов. Он надеялся, что его магия хорошенько подпортит тёмные плетения некроманта, сбивая ему прицел. Кундиге легко преодолел ослеплённых врагов, вырываясь вперёд. Позади щит задрожал от пущенных вдогонку клинков тьмы некроманта. Тот целился ровно в одно место, и Хайлу приходилось вливать всё больше силы в щит. Расстояние между ними неумолимо увеличивалось.
Кундиге улыбнулся. События последних двух дней горячили кровь, он снова почувствовал себя живым, отступила рутина однотипных исцелений. Может, вместо того, чтобы сидеть в Амре, стоило немного попутешествовать? Под влиянием магии света конь уносил Кайла всё дальше от замка, в котором он встретил тех, кто в скором времени разбередит его раны, принеся в жизнь целителя хаос.
Проснулся Дейрос в прескверном настроении. Демон скрёбся где–то под черепом, обжигая своим нетерпением. Пока сам князь спал, его вторая половина стерегла покой своего носителя. От этого сны Дейроса с каждым годом становились всё более тягостными. Ему снилось, как он парит над лавовыми реками, над безжизненными каменными островками, над глубокими ущельями, из недр которых вырываются клубы огня. В языках пламени ему чудилось молодое мальчишеское лицо в обрамлении рыжих волос. Юноша кривил губы в саркастической, но грустной улыбке, шепча: «Вот то, что ждёт всех нас. И богов, и людей. Гнев Творца неминуем».
После подобных снов князь проспался в поту и с ощущением, что когда–то совершил страшную ошибку, но забыл о ней. А ещё это всегда служило предвестником того, что день обещает быть крайне неудачным. И всё пошло наперекосяк с самого утра. На завтрак ему подали когда–то любимое Есефой Дольф блюдо: рыбу, запечённую с овощами. До полудня его так и не пригласили на аудиенцию к князю Горио. Когда Дейрос попробовал прогуляться по замку, то каждый раз натыкался на Аркаганда или на запертые двери. Раздражение нарастало. Князь Фариус решил проведать своих воинов и придушить хоть кого–нибудь, но для этого нужно было выйти за крепостные стены. Вот тогда он пожалел, что не взял с собой в поездку супругу: она могла бы знатно скрасить ему время ожидания. Раздражение росло.