Выбрать главу

Дион произнес вслух то, о чем никто не хотел говорить:

– Откуда они узнали?

Рико мягко развел руками. Джо тяжело вздохнул.

Фредди сказал то, что у всех было на уме:

– У нас завелась крыса. Или у ниггеров. Я голосую за ниггеров.

– Почему? – спросил Джо.

Фредди не понял вопроса.

– Да потому что они ниггеры, Джо!

– Тебе не кажется, что они прекрасно понимают, что первыми подпадут под подозрение, если мы потеряем товара на четверть миллиона? Монтус Дикс – умный парень. Чертова легенда. И он вдруг станет на нас стучать? Чего ради?

– Да кто знает? – сказал Фредди. – На него надавили, а мы ничего об этом не знаем. Одну из его жен поймали без грин-карты. Откуда мне знать, при каких обстоятельствах черномазый становится крысой?

Джо посмотрел на Диона, но тот лишь воздел руки, словно говоря, что слова Фредди справедливы.

– Из людей со стороны лишь двое знали о том, где будет лаборатория, – сказал Дион. – Это Монтус Дикс и Уолли Граймс.

– А Уолли Граймса, – вставил Рико, – больше нет с нами.

– Что очень кстати, – сказал Джо, глядя на Фредди, – если кому-нибудь, скажем, хочется выжать Монтуса Дикса из политики и наркобизнеса Браун-тауна.

– Ты хочешь сказать, кто-то нарочно пытается выставить Монтуса Дикса крысой? – спросил Фредди, тонко улыбаясь.

– Нет, – сказал Джо. – Я лишь заметил, что если Монтус крыса, это здорово на руку тому, кто жаждет заполучить его источники доходов.

– Я здесь для того, чтобы делать деньги. Для этого Господь, – Фредди быстро перекрестился, – и поставил нас на земле. – Он пожал плечами. – И я не собираюсь за это извиняться. Монтус Дикс зашибает столько, что стал угрозой для всех нас.

– Или только для тебя? – спросил Джо. – Я слышал, твои ребята сцепились там с кем-то из цветных, Фредди.

– На нас надавили, Джо, нам пришлось надавить в ответ.

– И тебе не кажется, что они считают точно так же?

– Но, Джо, – рассудительно проговорил Фредди, – они же черномазые.

Джо Коглин был тщеславным, заносчивым, в глубине души уверенным, что нет на свете другого такого умника, как он сам. Более того, он убивал, грабил, калечил и угрожал все тридцать семь лет, прожитых на этой планете. В общем, у него редко возникало чувство морального превосходства над кем-то другим. Но он мог бы прожить еще сто жизней и так и не найти внутри себя склонности к расизму. Ему казалось, что любая раса в какой-то момент истории, в каком-нибудь месте оказывалась «черномазыми». И как только черные перейдут в число респектабельных граждан, их неизбежно сменят другие козлы отпущения, возможно назначенные теми самыми черномазыми, которые только-только добились высокого положения.

Джо с недоумением спрашивал себя, и уже не в первый раз, как они позволили такому парню, как Фредди, набрать собственных солдат. Однако с такой проблемой за время войны столкнулись все: хороших помощников просто не найти. Кроме того, Фредди – брат Рико, и иногда приходится брать плохого, чтобы заполучить хорошего.

– Так на чем порешим? – спросил Джо у Диона.

Дион раскурил сигару, щуря один глаз.

– Мы придумаем, как вычислить крысу. До тех пор никто ничего не предпринимает. Никто не устраивает никаких разборок. – Он открыл глаз и уставился на Фредди с Рико. – Это ясно?

– Как божий день, – сказал Рико.

Томас нашел отца во внешнем дворе школы, и они вместе обогнули церковь, возвращаясь к главному входу. Они уже сворачивали на Твигг, когда навстречу им двинулись мэр с женой. Мэр поприветствовал Джо, прикоснувшись к шляпе. Его юная жена одарила Джо и Томаса ослепительной, хотя и прохладной улыбкой.

– Господин мэр, – обратился мэр к Джо, сопровождая свои слова искренним смехом и крепким рукопожатием.

Когда Джо еще не отошел от дел в двадцатые и начале тридцатых годов, кубинцы с испанцами величали его «мэром Айбора». И до сих пор это прозвище всплывало в некоторых газетных статьях при упоминании его имени.

По раздраженному выражению лица Ванессы Белгрейв Джо понял, что она не в восторге от упоминания его прозвища.

Джо пожал мэру руку.

– Во главе этого города стоите вы, сэр. В том нет никаких сомнений. Вы знакомы с моим сыном Томасом?

Джонатан Белгрейв поддернул брюки и наклонился, чтобы пожать руку Томасу:

– Как поживаешь, Томас?

– Прекрасно, сэр. Благодарю вас.

– Я так понимаю, ты бегло говоришь по-испански?

– Да, сэр.

– Поможешь мне в Кубинском клубе на следующих переговорах с профсоюзом рабочих сигарной промышленности?