— Лея с Люком ещё спят, — подслушал её мысли Энакин. — Они в палате Оби-вана. Показать?
— Да, — это единственное, что могло заставить её отпустить руки и отклониться.
Энакин взял деку, активировав картинку с камер в больничном корпусе. Дети спали на двух кушетках, укрытые одеялами.
— Они переволновались, — не выпуская деку, Падме как заворожённая смотрела на детей.
— Это ты переволновалась, а они в порядке, — Энакин забрал у неё деку, потому что всплыло окно какого-то сообщения.
— Они ещё такие маленькие, — Падме хотела подняться и под разговор о детях уйти.
— Вспомни себя в их возрасте и поймёшь, что нет, — он приподнялся вместе с ней, подлез под руку, обнял и снова уложил на кровать, придавив собой.
Захотелось укусить его, возможно, пощекотать, перевернутся, шуточно побороться и оказаться сверху. Возможно, это было бы самым прекрасным утром для неё за последние десять лет, если бы не было этих десяти лет. Тёплыми объятьями и лаской не скрыть всего то, что было между ними, не исправить, и время не вернуть. Возможно, он считал по-другому, нежно целуя в шею.
— Ты действительно считаешь, что после всего мы будем вместе? — в вопросе была её честность, искренность и глубокая пустота, которая хранилась у неё внутри. Узнав всю правду об их отношениях, Мон бы настояла на возобновлении их для получения максимума выгоды для Альянса. Но чандрилиантка не знала Скайуокера так, как знала его она. Вернее, Падме уже понимала, что не знает того Энакина Скайуокера, которого любила много лет назад. Он сильно изменился, как и она, его моральные устои, правила, виденья мира давно разошлись с её представлениями. Они столько лет калечили друг друга, что сейчас было бы несправедливо продолжить это насилие. Возможно, пора остановиться и разойтись по разным сторонам Галактики. Жить в мире, но раздельно.
— Почему нет? — искренне удивился Энакин, приподнимаясь на руках, нависая над ней. Она отвернула голову в попытках собраться и постараться более понятно объяснить этому мужчине, что она не может снова поверить в него, того, которого любила когда-то и который бросил её, потому что… не так всё понял. Не может объяснить, каково это – жить с нелюбимым и каждый год себя убеждать, что ты его любишь и должна любить, потому что… И как объяснить ему, что она уже не может просто верить, любить, доверять, надеяться на кого-то. Она любит своих детей, у неё есть единицы тех, кому она доверяет, и есть те, в кого она ещё верит, но она уже не может испытывать все эти чувства по отношению к мужчине.
— Ты считаешь, что мы можем начать всё с чистого листа? — и она по-прежнему боялась его осуждения и насмешки.
— Почему с чистого листа-то? — он чувствовал её разорванные эмоции и не хотел больше недопонимания, поэтому повернулся, ловя её взгляд. — Ты хочешь лишиться классного обвинения: «ты бросил меня», а меня лишить аргумента: «сама выгнала»?
Двое детей, откровенный и истеричный разговор, успокаивающий и расслабляющий секс не мог разрушить стену между ними, которая выстраивалась годами. Но он отказывался в это верить или просто видеть её. Он жил в своём собственном мире, где всё просто, всё открывается или отвёрткой, или световым мечом. Она вылезла из-под него, забиваясь в угол, расправляя плечи:
— Энакин, мы не можем быть вместе.
Ему пришлось подняться, подгибая колени под себя, а руки сложить на её ноги.
— Мы не могли быть вместе, когда была Республика, я был в Ордене, ты в Сенате. Мы не могли, но были, — в его голосе была уверенность, а вот во взгляде – то же робкое, даже испуганное выражение, которое было в Озёрном краю, когда он признавался ей впервые. — Мы не могли быть вместе, потому что я – урод, забрал флот, а ты занималась некромантией, желая восстановить Республику. Мы не могли быть вместе, когда ты была замужем, а я в борделе пьяным… И да, я был во многих борделях галактики и видел много женщин, и я точно могу сказать, что мне нужна ты, и я не понимаю, почему сейчас, когда твой королёк мёртв, а Орден не имеет никакого значения, ты считаешь, что мы не можем быть вместе, но тебе придётся смириться с моим присутствием в твоей жизни, — перехватив её ноги, он опять положил её, не позволяя выскользнуть, блокируя край лежанки коленом.
По всей видимости, это был очередной ультиматум Лорда Главнокомандующего, и от его страстного поцелуя её спас писк комлинка. Лорд недовольно вздохнул, но взял прибор в руки, прочитав, что-то приказав, отложил обратно.
— И ты собираешься держать меня тут, прикованной к постели?
— Только если ты этого хочешь, — Энакин улёгся рядом, обнимая её.
— Официально Лея единственная наследница Альдераана, её отец…
— Я. И она об этом узнает, когда подрастёт. Больше никому знать это и не нужно.
— Как ты это всё себе представляешь? Всё в целом?
— Гладко всё будет, — он поцеловал её в щёку, сочтя смену темы за согласие. — Завтра встречусь с Иблисом, поговорим, передам вас с Леей ему под охрану. Кореллианин хоть и напыщенный идиот, но Лею точно не тронет. Люк с Оби-Ваном и Асокой останутся на корабле до полного выздоровления. Разберём Империю с разных сторон, отправишь своих дипломатов к моим. Орден сам догадается, что пока выгодно магистра Кеноби держать поближе ко мне, как и Люка. Мы с ним тоже подружились, так что придерживаемся твоего плана: получит звание джедая, расскажем всё ему. Потом сам пускай решает, что делать и где оставаться. Для него у меня место уже заготовлено в любом статусе. Внуши всем там надежду, что со мной можно помириться, и Люк будет под моим присмотром. Будешь прилетать в гости.
— Тайно?
— До поры до времени – да. Постепенно откроем границу Риазиля, выведем отношения на официальный тон, заключим политический брак, будешь снова моей женой официально. Лее останется весь Альдераан, только о здравии её тётушек надо будет позаботиться. Следующие десять лет будут очень опасны для неё.
— Я смогу её защитить, — Падме уткнулась в него, обдумывая услышанное. — Ты так просто говоришь о такой многолетней и сложной работе…
— Не такой уж многолетней.
— А как же пьянки и бордели? — промолчать сейчас означало оставить для него лазейки. — В Риазиле меня не попытаются убить твои пассии?
— У меня нет пассий ни в столице, ни за её пределами. А экономика борделя не пострадает, жениться планирую я, а не весь мой флот.
Падме перегнулась, оказавшись сверху:
— И ты ни по кому там скучать не будешь?
— Ну… только по одной. И тебе придётся забрать её к себе.
— Что? — возмущение вырвалось из неё, не дав дослушать. — Забрать твою проститутку?!
— Тихо-тихо… — если у него и были мысли поиздеваться, то пропали, когда Падме согнула пальцы на его груди, вдавливая в него ногти. — Она для другого…
— Для чего другого? — следы на груди останутся глубокие, но во взгляде нейкхан читалась опасность, что если всё не рассказать, то Софиане свернут голову, как только она вступит на территорию Альянса.
— Она как бы мой психотерапевт.
— Проститутка – психотерапевт?
— Она интересная, и периодически нужна мне. Скрыть её от тебя будет глупостью, потому если это всплывёт, я не смогу защитить её от тебя. Продолжать встречаться с ней в Кружевном квартале, обещав на тебе жениться, морально я не могу. Перевести на «Прорицатель» её я точно не могу, а то мужики её сами разорвут на части. Купить домик на окраине и периодически летать – ты будешь ревновать. Самое разумное – это тебе взять её под покровительство, чтобы я смог с ней встречаться, а ты не будешь ревновать.
Падме убрала ногти, задумываясь, явно оценив его честность, но идея ей не нравилась.
— Алкоголь, проститутки, тирания, — она слезла с него, улеглась, отворачиваясь к стене. — Я не уверена, что меня хватит на тебя всего.
— Ты преувеличиваешь, — он обнял её, уткнувшись в волосы. — Алкоголь не весь мне, он для друзей. Проститутку оставлю только одну, а политику Риазиля ты поймёшь, посетив его только раз. Так мы договорились по поводу Софианы?