— Вот это на улицу, на самый в-верх. — Девочка дрожала от холода. — Это не знаю куда... А это как раз к Шаре!
— Инт-тересно... — У Каборги тоже зуб на зуб не попадал. — Есть ли т-тут какое-нибудь З-запретительное з-заклятье?
— Вот этого я не знаю, — ответила девочка, изо всех сил кутаясь в шерстяную накидку. — Я к нему через другую лес-сенку попадала, которая в стене проб-би-бита...
— З-знаю, у н-нас т-тоже такая есть... Мне н-на-наплевать, мы зам-мерзнем...
Каборга подошел к двери и нажал на ручку. Дверь открылась. Миновав тамбурчик, они вошли в обширную комнату, стены которой почти терялись во мраке — свечи не хватало. Здесь не было того сильного сквозняка, который гудел в Башне, и ребята сразу согрелись. Каборга захлопнул дверь.
— Вот хорошо, когда не холодно. Так, давай же смотреть. Ты здесь была?
— Была. Только я даже и не догадывалась, что эта дверь, — девочка указала рукой, — так просто ведет на лестницу.
— В старину люди не портили себе жизнь лишними коридорами и переходами. А вообще знаешь, тот кто придумывал мир, придумал его просто очень толково! Главное, просто. Эх, вот у кого надо учиться! — Каборга даже зажмурился от воодушевления. — Ты только подумай, как в мире все грамотно происходит!
— Ну да! — засмеялась девочка. — Очень грамотно ваш старик поступил. Сбежал за крысиными хвостиками, точно заранее знал, что Шара вас резать притащится.
— Да нет! Я же говорю, в мире, а не у людей, и не у магов даже. И кто говорит, что маги не люди?.. В мире, вокруг! — Каборга посмотрел в потолок. — В мире все толково и просто. Вот, например, чтобы что-нибудь сделать, не нужно ничего делать. То есть, чтобы чего-то добиться, нужно не что-то делать, а нужно что-то не делать. Понимаешь?
— Конечно! Чтобы не болел живот, нужно не есть.
— Нужно не есть чего-то. Ты договаривай. А то знаешь... То есть, по существу, живи себе да в ус не дуй. А люди портят себе жизнь всяким вздором. А она у них и так... Дальше некуда. Не помню, где-то читал древнего мудреца, так он прямо и говорит, мол, человеку дарована легкая жизнь, вообще, сама по себе, а он испоганил ее сластями, благовониями, железками, чем там еще.
— Так то ведь древний мудрец был.
— Так я с чего и завелся... Ну ладно, давай, где у него тут шкаф со склянками?
Девочка подошла к стене, вдоль которой стояли шкафы с книгами, склянками и футлярами.
— Вот! — Она протянула руку. — Видишь? На каждой склянке по ярлыку. Как в аптеке!
— Как где? Это что такое?
— Аптека? Не знаю... Про аптеку у меня книжка есть. Я так поняла, что в аптеке все аккуратно и по порядку. Ну, это если книжке верить. Ведь смотри, как у него аккуратно, все-таки!
— Не то слово. Знаешь, надо все-таки магам отдать должное... Щепетильный народ.
— Ну да, — кивнула девочка, с опаской и любопытством разглядывая ряды склянок. — Представь только, что будет, если они перестанут подписывать все это хозяйство?
— Ха, — хмыкнул мальчик с некоторым отвращением. — И очень запросто. Представь что будет, если, например, перепутать крысиные хвостики со стрекозиными рыльцами?
— Не говори так! Страшно. — Девочка отмахнулась, и волосы ее всколыхнулись замерцавшей волной.
— Не то, все не то... — Каборга продолжал внимательно перечитывать ярлычки. — Фу, какая гадость! Нет, ты прочитай только.
— Головы, тараканьи, сушеные, молотые, настойка. На растворе мышиной мочи, трид-ца-ти-семи-про... центной, выдержка четыреста пятьдесят лет, — внимательно прочитала девочка. — Тьфу, гадость какая! Зачем ты заставил меня это читать?
— Ну как... — Каборга смутился. — Это ведь волшебные средства. Ну не обижайся так. А то мне стыдно.
— А я и не обижаюсь, — улыбнулась девочка. — Я и сама понимаю, наука, не просто так. Ведь представь, сколько всякой гадости им приходится перебрать, пока не найдут что-нибудь... — Она неопределенно повертела ладошкой.
— Это меня и бесит. — Каборга хмыкнул. — Нет чтобы сесть и подумать, а потом сразу сделать как нужно. Нет, надо сначала пятьсот тысяч раз потыкаться, истратить полжизни на крысиные хвостики, перевести кучу добра... А потом заявить, что все это ерунда, тлен, не знаю что там еще, и что весь смысл, оказывается, в каком-то там Чистом Знании.
— В Чистом Знании? — удивилась девочка. Глаза ее опять засверкали, как два чистых кристаллика, наполненных теплым светом. — А что тогда Грязное Знание? Или это когда Чистое, но только испачкается?