Тукка и Тургубадук сдулись и заканючили, обещая, что таких разговоров они больше заводить не станут, никогда-никогда, пусть даже им вообще не придется никого зарубить, ни разу в жизни. Позволив бандитам поканючить с полминуты, в воспитательных целях, Каборга милостиво объявил прощение.
Наконец, сели обедать.
— Снова рухнул мост, — сообщил советник скучным голосом, обгладывая куриную косточку.
— Опять мельник перегрузил телегу? Опять ему было лень лишний раз съездить? — расстроился управитель. — Сколько раз ему говорить? Пусть сам теперь чинит мост.
— Он опять и не собирается, — возразил главный стражник, запустив пальцы в чашку с компотом. — Сколько лет это уже повторяется, а ему хоть бы хны. Заточить его, на самом деле, в темницу денька на два?
— Пробовали уже, — поморщился мальчик. — Ему что в лоб, что об стену.
— И уже утонула корова, на броде, — продолжил советник.
— Гиблое это место, — покивал управитель.
— Поставить охрану, чтобы никто не совался, — предложил главный стражник, но с ним, как всегда, никто не согласился.
— Толку, — сказал Каборга, догладывая куриную косточку. — Ты наш народ знаешь...
— Ну так что? — спросил советник, обращаясь в пространство.
— Починить надо, — пробубнил главный стражник, не поднимая глаз от тарелки.
— Надо чинить, — согласился Каборга и, собравшись с мужеством, посмотрел в глаза управителю. Управитель не выдержал, ответил, вздыхая:
— Будем чинить... Раз нужно, будем чинить...
Словом, этот обед тянулся так же скучно, невесело и противно. Когда, наконец, собирались заговорить о том, что урожай винограда вышел на славу, и в погребах (как всегда) уже не хватает винных бочек, раздался дробот сапог. В Трапезную ворвался привратник. Он размахивал огромным конвертом, на котором красовалась такая печать, что ею можно было проломить дверь.
— Письмо! — закричал он, не помня себя от воодушевления. — Письмо! Нам! Настоящее!
— Вот тебе раз! — удивился мальчик и даже перестал жевать. — Так значит, в книгах не все враки? Значит, и письма бывают? А ну-ка, давай сюда. Хоть посмотрим, что это за штука такая, письмо. А ты уверен, что это именно и есть письмо? С виду просто бумажка какая-то.
Привратник вприпрыжку обогнул стол и приблизился к мальчику, протягивая конверт. Советник, главный стражник и управитель вскочили со стульев и столпились у мальчика за спиной. Тукка и Тургубадук покосились на конверт недоверчиво.
Каборга внимательно осмотрел печать, понюхал ее и потрогал на зуб.
— Ломаем?
Мальчик с хрустом сломал печать, открыл конверт и вытащил сложенный вчетверо листик бумаги.
— Всем, всем, всем, и к вам это тоже относится. Теперь я у вас главный! Я приехал издалека завоевывать мир. Завтра с утра пораньше я приеду к вам в Замок, всех порежу в обрезки и покрошу в крошки. Бойтесь меня! Это я, страшный, могущественный и свирепый Маг, Шара Превеличайший!
— И что это значит? — спросил советник, почесав затылок.
Каборга вместо ответа передал письмо взрослым, спрыгнул с кресла и стал ходить вокруг головорезов, хмыкая и бормоча:
— Порежу... Покрошу... Хм! Завтра. Вы слышали? Завтра с утра пораньше. Приедет и всех нас здесь перекрошит. Вот тебе раз. Что мы ему такого сделали? Сидим, обедаем. А кто он такой, вообще? Откуда он? Вот ведь не было беды. Жили себе, жили, и вдруг на тебе, в обрезки и в крошки. Даже пообедать не дали.
— Этот, который письмо привез, говорит — из старого Замка, знаете, через реку, — сообщил привратник, вместе со всеми несколько озадаченный.
— Знаю... Это который уже два года как пуст, — кивнул Каборга. — Я там был, последний раз когда еще жили. Потом съехали куда-то в предгорья. Говорили, не жизнь, а сплошной ремонт. Проще сразу повеситься, чем такие траты нести.
— Ну, это понятно, — кивнул управитель. — Нам тоже скоро будет проще повеситься, с мельником.
— Я так понимаю, нам объявляют войну? — обратился Каборга к главному стражнику.
— Видимо так, — ответил тот осторожно. — Хотя я, в общем-то, не уверен... Понимаете ли, хозяин... На моем веку никто никому войны не объявлял, ни разу. Я не совсем уверен, что знаю, как это делается. Простите, хозяин.
— Дармоеды! — разозлился мальчик. — А зачем ты тут нужен, такой главный стражник? Случись надобность, ты, как теперь выясняется, даже войны никому объявить не сумеешь.
— Ну... — замялся было главный стражник, но Каборга остановил его протянутой ладонью:
— Ла-адно. Давайте думать, что теперь будем делать. Тьфу ты, даже пообедать не дали спокойно. Все пищеварение испоганили. Только садишься обедать, а тебе войну объявляют. — Каборга обернулся к привратнику. — Нельзя было подождать, пока пообедаем?